Теперь я могла уже спокойно поискать Кирка. Мне хотелось прояснить несколько тревожащих меня моментов. Но ни в доме, ни в саду его не было. Я прошла дом насквозь и вышла через заднюю дверь. На крыльце в кресле-качалке сидел Диллоу и натирал свои черные ботинки. Он сурово глянул на меня и даже не подумал встать.
Я остановилась перед ним.
— Я только что узнала, что Пиони Корвин так же является Нелли Диллоу, вашей дочерью. Как-то странно, что за все время никто ни разу не упомянул о вашем родстве.
— Это не ваше дело, — дерзко заявил Диллоу. Похоже, он решил, что со мной можно больше не церемониться.
— Но еще есть Элис, — напомнила я.
Он неохотно поднялся на ноги — скорее всего, чтобы не смотреть на меня снизу вверх.
— Вы ведь уже знаете, что она не ваша дочь.
— Что я знаю точно, так это, что ее настоящее имя Дебби Блейк. Больше нет сомнений, что она моя родная дочка. Сегодня утром она вспомнила имя из своего прошлого. И еще жест языка глухих, который показывала своим бабушке и дедушке, когда была маленькая. Боюсь, ваша Нелли далеко не все вам рассказала.
Элберт Диллоу был вышколен скрывать эмоции за фасадом своей должности. Но сейчас, похоже, эта маска слетела, и открылось его истинное лицо. И мне оно не понравилось. Лита говорила о некой таинственной опасности, что могла подстерегать меня в Радбурн-Хаус. И сейчас, на какой-то миг, я увидела ее в глазах Диллоу.
Я задержалась, чтобы задать еще один вопрос.
— Вы не видели Пиони? Фарли ищет ее, и он, кажется, обеспокоен. Вы не знаете, где она?
Диллоу только пожал плечами и вернулся к натиранию обуви.
Я сбежала вниз по ступенькам и еще раз прошла к нижнему саду. Скамейка пустовала, и я присела на нее, вдыхая аромат осенних роз. На склоне холма справа от меня виднелся маленький садовый домик, как называл его Кирк, в нем проживая. Скорее всего, он и сейчас там. Можно попробовать постучаться к нему и выяснить.
Еще один, более короткий, пролет каменной лестницы привел меня к домику. Я неуверенно постучала, но мне никто не ответил. Я немного приоткрыла дверь и потом распахнула ее пошире. Внутри я ощутила знакомый запах земли, смешанной с химикатами. В комнате стояла рассада и лежали садовые инструменты. На полках те же природные пестициды, что и у моего отца, там же готовые кадки с грунтами, разные удобрения и другие полезные вещи. Садовник миссис Ариес явно бывал здесь всего пару раз в неделю, хотя я ни разу его не видела со времени своего приезда.
В дальнем конце помещения я увидела приоткрытую дверь, которая, видимо, вела в квартиру Кирка. Я постучала, но ответа не услышала и решила войти внутрь. Мне представлялась возможность побольше узнать о Кирке Маккее и его истинных замыслах. И сильнее всего остального мне хотелось узнать о дневнике Эдварда, из которого Кирк вырвал страницу, чтобы через Диллоу передать ее миссис Ариес. Я уже не боялась того, что мог написать Эдвард, ведь я уже не сомневалась в личности Элис. Но все равно на оставшихся страницах могла скрываться часть правды, которую утаили от Коринтеи Ариес. Вдруг где-то существует доказательство, что Элис совсем не дочь Эдварда? Там могла храниться информация, которую Кирк придерживал по каким-то скрытым причинам.
Я остановилась, с неловкостью оглядывая гостиную. На дальнем конце виднелась приоткрытая дверь в спальню. Простая обстановка, почти лишенная индивидуальности, если не считать книг на полке. Обитатель этой квартиры явно не собирался в ней надолго задерживаться.
На одной из стен висела одинокая фотография в рамке, вероятно, увеличенная из маленького снимка, она-то и привлекла мое внимание. На заднем плане лес: деревья, от них видны только нижние ветки и ствол, остальное срезано углом съемки. На переднем плане стоит мужчина, он широко расставил ноги и вскинул руку — он держит топор, которым рубит дерево. Мужчина высокий, хорошо сложенный, в кепке и рубашке в клеточку, на ногах вельветовые брюки и шнурованные ботинки. Сфотографирован в профиль, и в самый момент, когда его топор с силой впивается в дерево. Навечно запечатлен миг, когда ствол уже начал клониться в сторону и вот-вот рухнет на землю. Снимок был сделан в момент движения и потому оказался здорово смазан. Интересно, зачем кому-то его хранить, да еще потом увеличивать.
За спиной раздался какой-то звук, и я обернулась. В дверях спальни стояла Пиони Корвин и наблюдала за мной. На ней были потертые розовые слаксы и розовый же пуловер, потускневшие волосы схвачены с розовой лентой. Слишком простая и молодежная одежда для женщины с увядающим лицом и почти безжизненными голубыми глазами.
— Это Эдвард Ариес на фотографии, — сообщила она мне.
Она не поинтересовалась, что я здесь делаю, и не стала объяснять своего присутствия. Казалось, между нами произошло что-то, чего не случалось ранее. Да, так, наверное, и было. Я всегда видела ее в обществе Фарли, не считая случая, когда я застала их с Кирком за разговором в саду. Она сделала несколько шагов ко мне, заложив руки за спину и продолжая изучать фотографию на стене.
— Таким я его и помню, — сказала она. — Он был таким красивым… и таким ранимым всегда. Но он никогда не сдавался, даже если все было против него. Может, потому я и влюбилась в него еще в детстве. Я постоянно нуждалась в поддержке, а он единственный хорошо ко мне относился. — Она снова посмотрела на меня. — Вы ведь уже знаете, что я Нелли Диллоу, не так ли?
— Только что узнала об этом занимательном факте. Чего я не понимаю, так это зачем нужна такая таинственность?
— Это все она! — Пиони внезапно оживилась, в ее голосе зазвучали мстительные нотки. — Миссис Ариес никогда меня не любила, даже когда я была ребенком, а мой отец только начал на нее работать. Она ужасный сноб и не могла вынести, что ее внук женился на дочери ее же дворецкого. И когда мы с Фарли приехали сюда вместе с Элис, она не позволила отцу признать меня. Она ненавидит мое положение матери ее правнучки.
— А вы действительно мать ее правнучки? — бросила я.
Пиони сумела прикинуться удивленной.
— Конечно. Эта ваша история просто пустышка. Вы все придумали.
— И зачем мне, интересно, это делать? Вы помните тот супермаркет в Коннектикуте, а Пиони? Думаю, помните. И еще я думаю, что помните, как спросили меня, где стоит горчица. Горчица! — Я чувствовала, как в моей голове все сильнее отдаются эмоции, и начинают дрожать руки. Еще мгновение, и я потеряю контроль над собой.
Меня остановил вид Пиони. Ее глаза казались совершенно пустыми. Я поняла, что произошло. В тот момент, когда я начала говорить, она ушла в себя. Вряд ли она слышала хоть слово из тех, что ей не хотелось слушать.
Я попыталась вернуть ее к действительности.
— Почему у вас руки за спиной?
Словно орудуя чужими конечностями, Пиони вытянула вперед руки и уставилась на то, что держала в них. Я увидела скомканные, разорванные листки — и на них чернильные строки.
— Они из дневника Эдварда, верно? — произнесла я.
Вместо ответа она побежала в спальню. Я пошла за ней и увидела, что она натворила. На полу рядом с креслом, на котором она, видимо, сидела, валялся коричневый блокнот в картонной обложке. Он был открыт, и в нем уцелело всего несколько страниц. И прежде чем я успела шевельнуться, Пиони схватила блокнот с пола и прижала его к груди.
— Мне пришлось так поступить! — закричала она. — Я должна была это сделать, пока Кирк мне не помешал. Доктор Радбурн послал его за лекарствами для миссис Ариес, и он должен скоро вернуться. — Она стала лихорадочно выдирать оставшиеся страницы.
Я подняла с пола обрывки и попробовала что-то прочесть, но у меня ничего не вышло.
— Почему вас пугает дневник Эдварда? Вы боитесь, что на оставшихся страницах есть доказательства того, что Элис не может быть вашей дочерью?
И снова она закрылась от моих слов.
— Мне надо идти. Он не должен меня здесь застать. Иначе он уничтожит меня, как уничтожил Эдварда!
Мне захотелось ее потрясти за плечи.
— Что вы значит "уничтожил"? Кирк Маккей был в Бразилии?
— Вы что, не понимаете? Он убил Эдварда, а пытается обвинить в этом Фарли. Он злой и жестокий человек! Эдвард был добрым! — Она порвала последнюю страницу в мелкие клочки и ринулась к двери.