— Хорошо, мама.
Бабенчиков повернулся было к Логвину, но его снова перебила Люда:
— Что же вы молчите? А я все говорю, говорю… Разболталась. Скучно у вас, ох как скучно. Знаешь, Глеб, им нужен телевизор. Вот купим «Рекорд» — отдадим наш «КВН».
— Люда… — поморщился Бабенчиков.
— Тебе жаль?
— Совсем не то, Люда.
— А что же? Значит, решено. Считайте, «КВН» — ваш. Да что с вами? И ты, сынок… Не рад подарку, сам же просил!
— Бабушка больна, — потупился Витя.
— Что с ней?
— Ты же знаешь, — сказал Бабенчиков.
— Ну да, ну да.
…Позже, когда наступили сумерки, Логвин сидел у постели жены.
— Я все знаю, — сказала Варя.
Он не понял, поднял голову.
— Все, что доктор говорила.
— Будет тебе! Мало что послышалось. Мы еще…
— Не надо, Коля. Я сама понимаю, не маленькая.
Несколько секунд длилось молчание.
— Хорошо мы свой век прожили, — улыбнулась Варя.
Он поправил ей подушку.
— Могли бы лучше…
— Что ж, если не сложилось… И все-таки хорошо. Правда?
— Хорошо, Варя. Только без тебя мне будет плохо.
— А мне без тебя было бы легче? Ты вспоминай тогда все хорошее, только хорошее… и станет легче.
В соседней комнате, подперев ладонью подбородок, сидел Витя. Перед ним была книга — учебник арифметики. Но думал он совсем о другом. Рядом лежал пистолет.
С деревьев падали последние листья. Среди могил, с крестами и без крестов, медленно шли Логвин и Витя. За воротами кладбища они свернули на тихую, малолюдную улицу. Здесь тоже падали листья с деревьев, изредка попадались одинокие прохожие. Витя взял деда за руку. Детская рука сжимала взрослую.
На улице жгли сухие листья, пахло дымом.
И вдруг раздался звон. Звенело долго, не переставая.
Это звонил будильник, но Логвин не слышал звона. Не видел, что в окна давно уже светило солнце. Он сидел за столом.
Нетронутыми оставались хлеб, молоко в бутылке, тарелка принесенной вчера клубники. Зато рядом лежала другая тарелка, полная окурков.
Наконец он очнулся, нажал кнопку будильника.
…С пустым котелком и банкой из-под корма для голубей он спускался с будки.
К дому торопилась старуха-соседка.
— Телеграмма, Матвеевич!
Он взял у нее телеграмму, надел очки.
— Еще вчера принесли. Только ты спал, не хотела будить.
Логвин вновь и вновь перечитывал телеграмму.
— Значит, в срок прибудет, жди…
И тут же запнулась:
— Распечатано было, я и заглянула. Да что с тобой? Ты вроде не рад…
На стройках началась первая смена. У входа на перекрытие стояли Логвин и молодой парень — монтажник из его бригады. Остальные опускали в подвал бетонные марши, несли ведрами щебенку.
— Ну вот, прибудет он, дядя Коля, — говорил парень, все оглядываясь по сторонам, чтобы не услышали другие, — прилетит к дедушке за тысячу километров с гаком и что, спрашивается, увидит. Вместо торжества — все, извиняюсь, коту под хвост. Каково ему такой сюрприз? И вам перед ним? Это падло что захочешь скрутит, любое дело пришьет. Месяца нет как на стройке и уже на участок рвется. А мы ему, выходит, палку в колесо… И назначат, увидите! Не иначе, рука у него там, в управлении. Кто-то тянет, поддерживает.
— К чему ты все это, Володя? — поморщился Логвин.
— К тому, что не заводитесь, дядя Коля. Оно вам больше других нужно? Я же хочу, чтобы все хорошо было, главное — вам хорошо. Готовимся отметить как положено, а тут…
Издали показался Котко.
— Сюда идет, — обернулся парень. — Ей-богу, дядя Коля, я — чтобы все хорошо было. Не заводитесь… ну его к этому самому, раствор этот… Пропади он пропадом!
И Володя отошел в сторону.
— Гут морген, товарищ бригадир, — сказал Котко. — Подумали?
— Подумал, — глядя ему в глаза, ответил Логвин.
— Все поняли? Что я в виду имел…
— Понял, как не понять.
— И с чем пришли?
— Мировой не будет, Борис Никифорович.
Не дожидаясь ответа, он пошел к стремянке.
— Что ж, пеняй на себя, — бормотал вслед ему Котко.
В одной из палат больницы, где помещалась прорабская, стены еще не были окрашены, а «черный» пол только-только настлали под паркет. Вокруг стола беспорядочно громоздились табуретки. Видимо, принесли их сюда специально. На табуретках сидели люди.
В зал вошел Логвин, а за ним — монтажники.
— И управление здесь… — сказал Логвин, увидев двух незнакомых большинству инженеров. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, товарищ Логвин, — приподнялись они с табуретов.
— Теперь все, — сказал сидящий за столом Котко. — Можем начинать.