В большой ладони Маркса утонул маленький ножичек с изящной перламутровой ручкой.
- Своп? - вдруг спросил Маркс.
- Как - своп? - не поверил мальчишка.- Вы вправду, сэр? Да вы что?
- Своп в конце концов или не своп? - рассердился Маркс. -Хотя ваш ножик и с одним лезвием, но он мне необычайно понравился. Настоящий мужской ножик.
- Ничего страшного, что с одним лезвием,- засуетился мальчишка.- А у вас хоть и два лезвия, да оба тупые.
- Ну не такие уж они тупые,-возразил Маркс. -Впрочем, если вам кажется, что они совершенно тупые, я готов пойти на уступку. Мне так понравился ваш ножик, что я согласен добавить к своему ножу карандаш.
- Ещё и карандаш?! - изумлённо захлопал глазами мальчишка.
- Экий вы однако несговорчивый,- насупился Маркс. - Ладно, если вам мало и карандаша, добавляю ещё одну марку с портретом королевы Виктории. Посмотрите, какой у её величества здесь божественный вид. Будто она денно и нощно заботится о том, чтобы у вашего друга Боба были приличные штаны. Ну, берёте в придачу к ножичку карандаш и великолепнейшую из марок? По рукам?
Они ударили по рукам.
- Куда теперь? - поинтересовался Маркс.
- К Штанам! - восторженно крикнул мальчишка.- Узнаю, может, он и вправду заболел. И пусть глянет на мой ножичек. Теперь-то я с ним ни за что в жизни не поменяюсь. Будьте здоровы, сэр!
- Всего вам доброго,-сказал Маркс вдогонку счастливому, уже почти растаявшему в тумане мальчугану. - Передайте от меня привет Штанам!
* * *
Уголь в камине, пока Маркс прогуливался, догорел. В комнате потеплело. Опустившись в кресло за столом, Маркс погрузился в рукопись и забылся...
Женни уже несколько раз заглядывала в комнату, звала обедать.
- Да, да, Мэмэ,- не поднимая головы, отзывался он.- Сейчас, дорогая. Один момент. Сейчас я буду в столовой.
Честно говоря, он до сих пор не может привыкнуть, что у них теперь есть столовая, что у каждой из дочерей собственная комната. Ведь еще не так давно они вшестером ютились в двух крошечных комнатках на Дин-стрит. Жить бы им там и поныне, если бы не наследство, полученное после смерти матери...
После обеда Маркс заторопился к себе в кабинет.
И вдруг вспомнил про обещание, которое дал нынче утром Ленхен.
- Так как относительно партии в шахматы? - обернулся он уже в дверях. И тут само собой придумалось прозвище для насмешницы Ленхен: Гроссмейстер, вы готовы? У меня сегодня боевое настроение. Я познакомился на улице с интереснейшим человеком и совершил с ним выгодный обмен.
- Ты - и обмен? - выразила сомнение старшая дочь. - Прямо на улице?
- Да, я - и обмен! - подтвердил Маркс.- И прямо на улице. Я никогда не подозревал, что меняться так интересно. Я, оказывается, ужас как люблю меняться!
- И что же ты выменял?
- Сущие пустяки на великолепное настроение! - воскликнул Маркс.- Это великолепное настроение помогло мне сегодня недурно изложить на бумаге несколько дельных мыслей. А теперь я в пух и прах разгромлю на шахматной доске хвастунью Ленхен.
Ленхен вместе с девочками собирала со стола посуду.
- А посуду помоете вы? - спросила она. Младшая дочь радостно хлопнула в ладоши.
- Чудесная идея! - подхватила она.- Почему бы тебе, Старина, один разок действительно не помыть посуду?
- Девочки,- вынуждена была вмешаться мать,- только не теряйте, пожалуйста, чувства меры.
- Я принимаю вызов! - вскинул руку Маркс.- Играем три партии. Проигравший отправляется на кухню мыть посуду.
С шахматной доской пристроились в кабинете на диване. Ленхен старательно обдумывала каждый ход. Партия развивалась с преимуществом у Маркса. Дочери с интересом наблюдали за сражением.
- Шах! - стукнул фигурой по доске Маркс.- И мат! Он выиграл первую партию и обрадовался, словно ребёнок. Закричал:
- Видели?! Все видели?! Я говорил!
Но во второй партии, увы, сильней оказалась Ленхен.
- Случайность! Совершенно невероятная случайность! -зашагал из угла в угол Маркс. - В одном месте я непростительно зевнул.
Третью партию он проиграл тоже. И потребовал:
- Где мой передник? Немедленно дайте мне передник! У меня полный дом женщин, но я держу своё слово и гордо иду мыть посуду!
Ему не дали передника. Шутя и подтрунивая над ним, дочки усадили его в кресло.
- Ладно, Старина, на первый раз, так и быть, мы вымоем посуду сами. Но если ты собираешься проигрывать Ленхен и впредь, тебя не спасут уже никакие чудеса.
Они осторожно прикрыли дверь. А Маркс потянулся за пером и увидел перочинный ножик с грубой деревянной ручкой. Ножик лежал у ящика для сигар рядом с бронзовым подсвечником. Маркс вдруг подумал, что его непоседе Воробышку тоже наверняка понравился бы этот нож с крепкой деревянной ручкой.
Почему он умер так рано, дорогой сердцу Муш? Почему в их семье совсем крошками умерли ещё трое детей? Почему в богатейшей стране мира Англии каждый день умирают от голода и холода дети и взрослые?
Не потому ли, что пока правит капитал, пока соседствуют роскошь и нищета, пока всесильна власть денег, жизнь не может быть справедливой? И некому проявлять настоящую заботу о человеке.
Да, потому. И он, Маркс, обязан всем рассказать и доказать, что это именно так. А потом объяснить, как переделать общество, как сделать жизнь иной.
Перо клюнуло в чернильницу, и по чистому листу бумаги стремительно побежали строчки.
Хозяин кабинета вновь погрузился в работу и вскоре забыл обо всём, что окружало его минуту назад.