И тогда-то я стала задумываться о жизни, о смысле. Что жизнь – это не игрушка. Что то, что мне пришлось пережить, это именно для того, чтобы я научилась выживать, научилась ценить жизнь. Верить только в себя и надеяться только на себя. Ценить людей, родных и близких. Я поняла, что жила и думала неправильно, а эта болезнь помогла понять всё, понять жизнь.
Я пришла к богу. Я полюбила его, полюбила жизнь, полюбила себя. Мне стало легче жить. Всё изменилось. Я до сих пор работаю над собой, у меня появились планы на будущее. Я хочу жить, я люблю и хочу любить, хочу страдать. И оказывается, что это прекрасно. Не нужно этого бояться, отвергать.
Я знаю, что происходит внутри других людей. У каждого свой мир, свои ценности, но, возможно, это сочинение кто-то прочитает, и оно даст надежду, веру, поможет понять своё предназначение, задуматься о своей жизни и для чего живёт человек.
Я сама пришла к этому, сама поняла свои ошибки, поняла, что не просто так с человеком то или иное событие происходит. Что не нужно жаловаться на жизнь, а подумать, всё ли ты правильно делаешь. Осознать свои ошибки и попытаться что-то исправить. Я это знаю, я это поняла. Возможно, что-то ещё произойдёт и внутри меня, что-то поменяется. Ведь неизвестно, что там нас ждёт впереди. Но я поняла главное – это внутренняя гармония, идиллия. Нужно разобраться в себе, и ты познаешь мир. Люби и будь любимым, живи и наслаждайся каждой минутой и думай только о хорошем».
Вот такое грустное сочинение. В нём нет лозунгов. Но в нём есть боль не только за себя, но и за других людей. Она не знает, как и что, однако ей хочется помочь окружающим хотя бы своими мыслями. Кажется, позови её сейчас туда, где она может принести пользу, помочь другим людям, и она побежит, полетит, помчится. Но никто не зовёт. Вот в чём проблема. Это молодая республика Советов в послереволюционные годы звала молодёжь на стройки, на борьбу с нищетой и безграмотностью, на борьбу с врагами народа. Именно тогда у писателей таких, как Николай Островский, могли родиться строки:
"…Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества"
Эта мысль сквозила в сочинениях моих студентов. Некоторые даже цитировали слова Островского. Но они не знают, как в нашем мире «бездуховности» можно оказаться максимально полезными обществу, где на человека с большой буквы нет сегодня спроса.
В послании Президента говорилось об образовании, сделав акцент на обсуждаемое всеми ЕГЭ, как на панацею. Но разве имеет значение, какой вы сдаёте экзамен – традиционный или единый по всей стране, если нет соответствующих знаний? ЕГЭ придумали в качестве инструмента борьбы с коррупцией. Но главная-то проблема – разрушение системы образования, снижение общей грамотности, где никакое ЕГЭ не поможет. Половина России сегодня в погоне за ростом личных банковских счетов не читает книг вообще. Это ли не трагедия? Высушенные алчностью души никогда не поймут других, не поймут таких, как студентки Наташа и Оля, не помогут им. Вот что хотелось бы слышать в послании Президента. Но оно уже прошло. Теперь готовится ответное слово Премьера. Будет ли хоть в нём понята нынешняя молодёжь? Скажут ли ей когда-нибудь, для чего сегодня живёт человек в России? Поверит ли молодёжь в Россию?
Чечне нужны Павлики Морозовы
Размышления писателя
На каких только каналах телевидения не обсуждается сегодня проблема терроризма в нашей стране, в каких только средствах массовой информации, включая, конечно, Интернет, не говорят о прогремевших в Москве и Дагестане взрывах? И это можно понять: никому не хочется жить в собственной стране в страхе ожидания новых взрывов. Но предложений по улучшению ситуации не так уж много. В основном они сводятся к одному – усиление системы безопасности в стране, в частности на транспорте и в местах общественного скопления.
Но давайте вспомним, стоял ли вопрос о терроризме в нашей стране двадцать пять лет назад? Не стоял. Стояли ли в дверях наших общеобразовательных средних школ сотрудники силовых структур с накаченными мускулами, не пропускающими никого в учительскую без удостоверения или сопровождающего? Не стояли. В школу заходил свободно любой желающий. Незнакомца в лучшем случае встречал дежурный по школе ученик. А приходилось ли нам, идя в редакции журналов и газет, или в конторы каких-то организаций, заказывать заранее пропуск, чтобы преодолеть охранные барьеры? Только в самые крупные, да и то не всегда.