Император Николай II был уведомлён заранее о готовящемся шествии и о тексте петиции, но, находясь в Царском селе, не счёл нужным приехать для встречи с народом. Зато челобитчиков встретили пули, нагайки и копыта всадников, в результате чего погибли сотни мирных людей, а царь оставил слёзную запись в своём дневнике:
«Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!»
Однако эта тяжесть не помогла избежать в апреле 1912 года очередного расстрела теперь уже рабочих Ленского золотопромышленного товарищества, когда они организовали мирное шествие в знак протеста против ареста их товарищей, а так же в связи с тем, что помимо тяжёлых климатических условий и 16-часового рабочего дня с одним выходным, им была установлена низкая заработная плата, которая частично выдавалась в виде талонов в приисковые лавки, где качество продуктов было крайне низкое при достаточно высоких ценах. Кроме того, из зарплаты удерживались штрафы за множество нарушений, а также практически отсутствовала техника безопасности: на каждую тысячу человек приходилось свыше семисот травматических случаев в год.
Такова была обстановка в России, которой правили цари, расхваливаемые в своём романе автором Алексеевой. Не упоминая о расстрелах рабочих по велению царя, она много внимания в романе уделила расстрелу царской семьи в Екатеринбурге и её последних днях жизни в Ипатьевском доме. Однако, не смотря на то, что описания этого основываются на рассказе одного из охранников, который, якобы, лично стрелял в царевича, этот рассказ не вполне соответствует опубликованным показаниям других свидетелей этого события во время проведенного следствия. Кстати, автор могла бы упомянуть о том, что приказ на расстрел царской семьи из Москвы не поступал, поскольку Ленин и его сторонники были за проведение открытого судебного процесса над Николаем II, для чего всю семью планировалось перевезти в Москву. А расстрельный приговор был спешно вынесен Исполнительным Комитетом Советов Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов Урала, в связи с приближением к Екатеринбургу войск белогвардейцев, которые могли захватить высокопоставленных арестантов, что, несомненно, усложнило бы политическую обстановку в стране. Уж если роман назван документальным произведением, то детали упоминаемого расстрела должны бы отражаться правдивее, как и тот факт, который следует даже из записей самого царя, о существовании белогвардейского заговора для похищения императора и его побега из Ипатьевского дома. Не зря же говорят, что полуправда хуже лжи.
Но не только в этом описании Адель Алексеева проявляет историческую непоследовательность или неточности. В одной из заключительных глав романа она пишет о том, что, работая в издательстве «Молодая гвардия» в то время, когда Хрущёв принял решение о реабилитации пострадавших в годы репрессий, она часто получала телефонные звонки от выпущенных из тюрем и лагерей «не только дворян из 20-х годов, но и бывших комсомольских активистов». И вот однажды «нам с матушкой довелось выслушать такой рассказ.
– Разные были люди в тюрьме, в лагерях, даже очень образованные. Когда мы уже жили на поселении, как-то наш хозяин, агроном, вечером велел читать вслух рассказ Чехова «Чёртово колесо». Там выявлялся характер русского большевизма, как готовы они всё ломать, уничтожать. Мы слушали, приоткрыв рты», стр. 136.
Ну, если бывшая заключённая могла быть не достаточно образованной, то заведующей редакцией литературы для подростков крупного молодёжного издательства грех не знать о том, что А.П. Чехов умер в 1904 году ещё до первой русской революции 1905-1907 годов, а потому не мог писать о большевиках, «готовых всё ломать и уничтожать», да и рассказа «Чёртово колесо» у него нет. Скорее всего, речь могла идти о писателе Аркадии Аверченко, у которого действительно есть рассказ «Чёртово колесо» в книге «Дюжина ножей в спину революции». И в нём на самом деле талантливый писатель говорит о большевиках в сатирическом плане. На эту книжку В.И. Ленин написал следующую рецензию:
«Это – книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко: "Дюжина ножей в спину революции". Париж, 1921. Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки. Когда автор свои рассказы посвящает теме, ему неизвестной, выходит нехудожественно. Например, рассказ, изображающий Ленина и Троцкого в домашней жизни. Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете.