Леша потянулся всеми копиями себя, всеми синхронизированными потоками, и попробовал нащупать недостающую часть. Ему почему-то захотелось убедиться, что все они исчезнут вместе с аномалией, что останется лишь он — единственный оригинал Алексея Горского. Это вдруг стало очень важным.
Потянулся, но вместо ощущения тепла и зеркальных черт, дыхания и биения сердца, которые ощущались у других копий, почувствовал лишь пустоту и холод, продирающий до костей. И гигантское расстояние, и растянутость во времени. Непредставимые, нечеловеческие, в них терялось всякое ощущение его личности. Он рассеивался в пыль. А потом пришло чувство утраты. Он ясно ощутил, что та копия, что оказалась так далеко, погибла. Ничего иного и не могло произойти с человеком, оказавшимся в вакууме. Но ведь то был сон? Или нет?
Ни он, ни сотрудники сводной группы не задавались вопросом о природе его копий. Не до того было. Однако, сейчас это стало важным. Эта потеря что-то значила. Возможно ли, что сон для него был реальностью для его копии? Во сне его копия попала в сердцевину аномалии, а из нее в реальный космос. Он чувствовал во сне свою копию собой, он дышал, ему было больно и страшно! И он погиб! Оставшись жить.
Личность рассеивалась, размывалась, пульсировала множеством огней. Чувствуя, что окончательно потеряет всего себя через секунду, он остановился. Сосредоточил внимание на желании остаться собой. Это длится, длится, длится, и вот — он снова ощущает целостность личности. Медленно возвращает ощущение тела. Мысленно перебегает от одной части тела к другой, удостоверяясь, что чувствует его. Открывает глаза.
Он все еще жив⁈
Свет уже не слепит, а мягко обволакивает его. Мерцание по бокам прекратилось. Леша поднес руки к глазам, рассмотрел, опустил взгляд на туловище, ноги. Он все еще жив! Но что-то продолжало меняться.
Он почувствовал, будто проваливается куда-то. Его потянуло вперед, к далекому источнику аномалии. К институту. Ну, уж нет! Оттолкнувшись — отлетев от плоскости, Леша развернулся обратно, к видимой границе аномалии в высотке, яростно вломился в нее, протискиваясь изо всех сил. На удивление, это оказалось легче, чем раньше. Хватка тумана ослабла. Леша даже вывалился из аномалии в помещение высотки, не рассчитав силы, ударился о стену и упал на колени. Но не стал мешкать.
Роман Сергеевич предупреждал, что когда аномалия начнет выключаться, это будет выглядеть, словно каждый ее сегмент проваливается внутрь себя и исчезает. И сама аномалия, состоящая из маленьких спиралей-сегментов, будет проваливаться внутрь себя. Новые сегменты будут проваливаться в старые.
А значит, хвост аномалии, находящийся в высотке, исчезнет раньше, чем ее головная часть в институте. В процессе исчезновения силы сопротивления будут слабеть в хвосте, и нарастать в голове. Ему нужно быстро выскочить из высотки, это физически будет легче. Но есть риск не успеть до исчезновения прилегающей зоны и невидимой границы аномалии. Он может исчезнуть вместе с ними.
Леша подскочил с пола, и рванул к выходу изо всех сил по окружности между стеной высотки и стеной тумана. Но его скорость замедлялась, как в страшном сне. Последний шаг, пересекающий невидимую границу аномалии в двух сантиметрах от выхода наружу, длился несколько долгих мгновений. Еще один шаг, выносящий его за пределы высотки, тянулся, медленно, медленно, медленно…
И вдруг все ускорилось. Он вылетел из здания, в руки ждущих его людей, в мамины объятия. Успел увидеть напряженного Димку и Нику, смеющуюся сквозь слезы.
И провалился в так надоевшую тьму, задавшись вопросом, не умудрился ли он помереть на пороге победы.
Первыми вернулись тактильные ощущения: кто-то ласково гладит его ладонь. Потом звуки — уже знакомые мерный писк и гудение больничных приборов. Голоса, среди которых и мамин. Тепло легкого одеяла. Сочетание запахов: лекарств, чистоты, фруктов и корицы. Темнота превратилась в приглушенный теплый свет. Он открыл глаза.
Мама — сидит возле него на мягком стуле и держит за руку. Рядом стоят врачи — Ольга и Сергей. Дальше, у окна, за которым золотится солнечный день, Роман Сергеевич с традиционным стаканом кофе в руке. Увидев, что он очнулся, мама радостно сжала его ладонь. Ольга улыбнулась, подойдя ближе к терминалу с показателями. Роман Сергеевич покачал головой и сообщил:
— Ну, герой, с возвращением. Признаться, я себе уже присматриваю путевку в санаторий, потому что нервы стали ни к черту за эти дни, — он иронично усмехнулся.