— Что-то раньше ты меня по утрам не целовал, — резонно ответила Ксения.
— Господи! — возмутился Удалов. — Собственную жену поцеловать нельзя без скандала!
Ушел, хлопнул дверью. Чем, правда, Ксению несколько успокоил.
Минц уже проснулся, он сидел на диване, закутанный в одеяло.
— Удивительное дело, — сказал он при виде Удалова. — Не могу встать. Слабость такая, даже стыдно.
— Ничего, — ответил Удалов. — Давайте не будем терять времени даром. Лекарства принимали?
Удалов скинул плащ, приготовил завтрак, а тем временем Минц рассказал ему, что надо делать.
Переходить в параллельный мир придется в особой точке, которую вычислил Минц. Находится она в лесу, за городом, на шестом километре. И это хорошо, потому что переход сопровождается выбросом энергии, а выбрасывать ее лучше в безлюдном месте, чем среди людей, которых можно повредить. Для перехода надо вынуть из чемодана набор ограничителей, похожих на столовые ножи, воткнуть их в землю вокруг себя, затем нажать на кнопку энерготранслятора. Там, в параллельном мире следует также оградить место входа ограничителями и запомнить место — в другом не перейдешь.
Удалов выслушал инструкции, сложил в портфель набор ограничителей и прикрепил к рубашке маленький энерготранслятор.
— Учтите, мой друг, — сказал Минц. — Перейти может только один человек. Я не смогу вам помочь. Но я убежден, что в любом параллельном мире профессор Минц остается профессором Минцем, а Корнелий Удалов — таким же отважным и добрым, как здесь. Так что при любых трудностях обращайтесь ко мне или к себе.
Минц приподнял слабую руку.
— Жду, — сказал он вслед Корнелию. — Со щитом, но не на щите.
Набитый автобус долго крутил по узким улицам, минут пять стоял на перекрестке — такое интенсивное движение было в Гусляре. Удалов проникся важностью своей миссии. Именно он разгрузит транспортные потоки и спасет город. Народу трудно.
У гастронома в автобус влез Пупыкин — подобострастный, улыбающийся. Как странно, подумал Удалов, что этот человечек с потными ладошками целый год пробыл во главе города и, не наступи эра демократии, он и сейчас продолжал бы сживать со света честных людей.
— Корнелий Иванович! — пискнул Пупыкин. — Какое счастье. А я на утренний пробег спешу. Вы не бежите сегодня?
— Дела, — сказал Удалов. — Завтра побегу.
— Ах, у меня тоже дела, — признался Пупыкин. — Но надо показаться товарищу Белосельскому. Он может подумать, что я манкирую своим здоровьем. Правда?
— Не знаю, что думает товарищ Белосельский, — ответил Удалов. — У него и без вас забот много.
— Да, Николай Иванович страшно занят! Я лучше любого другого могу это понять. Кстати, в управлении охраны природы ищут инструктора по пернатым. Вы не могли бы замолвить за меня словечко?
— Но я-то при чем? — с тоской спросил Удалов, глядя в окно автобуса.
— Вы имеете связи, — сказал Пупыкин убежденно. — Сам товарищ Белосельский с вами советуется.
— Какие уж там связи…
— Нет! — взвизгнул Пупыкин и попытался игриво ткнуть Удалова в живот пальчиком. — Есть связи, есть! А мне на пенсию рано. Бурлит энергия, хочу внести вклад!
Тут автобус остановился и водитель произнес:
— Пристань. Следующая остановка городской парк.
Удалов подтолкнул Пупыкина к выходу, и тот пропал в толпе.
Еще недавно ты был другой, подумал Удалов. А что настоящее? Этот Пупыкин или тот, который вызывал Удалова на ковер и прочищал ему мозги?
В лесу на шестом километре Удалов отыскал нужное место. Минц заблаговременно пометил мелом два ствола, между которыми надо ставить ограничители.
В лесу было тихо, даже птицы не пели. Осень. Только случайный комар крутился возле уха.
Будем надеяться, сказал себе Удалов, что там, в параллельном, тоже нет дождя.
Он расставил ограничители, воткнул их поглубже в землю, чтобы грибники не заметили, забросал бурыми листьями. Потом вошел в круг, нащупал у воротника кнопку на энерготрансляторе и, зажмурившись, нажал на нее.
Его куда-то понесло, закрутило, он потерял равновесие и стал падать, ввинчиваясь в пространство.
В самом же деле он никуда не падал, и если бы случайный прохожий увидел его, то поразился бы — отчего это полный, средних лет человек отчаянно машет руками, будто идет по проволоке, но при том не двигается с места. И постепенно растворяется в воздухе.
Когда верчение пропало, Удалов открыл глаза.
Путешествие закончилось. А может, и не начиналось.