Но это — гарантия. Даже не на год и не на два… Навсегда.
Другое, — до него не дойдет.
— Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе!.. Штыками и картечью, проложим путь себе!..
Негромкий речитатив раздался с соседней койки. Но ясный и отчетливый. Я оглядываюсь. Бледный человек декламирует все это с закрытыми глазами.
— Шизик! — поясняет Сыч… Он признал во мне начальника, тон его угодлив и слащав. Так он привык разговаривать с сильными мира сего.
Я — сильный.
— У них группа была, наскочили на наших снайперов… Через наших снайперов никто не пройдет!.. Этот один в живых остался, да и то — не жилец. Вдобавок, головой рехнулся. Ты… Вы не слушайте его, — он бредит.
— Может, тебе попить дать, — говорю я, заметив, что на тумбочке раненого, пусто.
— Товарищи в борьбе! — отвечает мне раненый.
Я сам был однажды в подобном положении, когда не было воды. Так что встаю, ненадолго выхожу из палаты и возвращаюсь уже с большой пивной кружкой, полной хорошей колодезной воды. Она чиста и прозрачна. От нее не пахнет хлоркой. И ионами всего, что выбрасывают люди на помойки.
Подхожу к прикованному, склоняюсь над ним. Приподнимаю голову, осторожно подношу к губам кружку… Вода капает на губы, он приоткрывает их и начинает делать глотательные движения. Какие-то судорожные, словно суток двое или трое бродил по раскаленной пустыне, в поисках оазиса.
— Я с ним для охраны, чтобы не сбежал, — говорит мне Сыч. — Да он и не сбежит. Куды ему.
Вода в кружке уменьшается, как и силы пьющего… Хватило того где-то на треть. Он откинул потяжелевшую голову и закрыл рот. Затих… Забыл про своих товарищей. Которые — в борьбе.
— Помрет скоро, — сказал Сыч, — по нему видно… До вечера не дотянет.
— Я не шизик, — вдруг услышали мы тихий, но отчетливый голос, — я — шифровальщик центрального штаба северного военно-морского флота… Нахожусь на особом задании, по проведению акции возмездия.
— Здесь недалеко их секретная база, — пояснил Сыч. — Их на днях хорошенько долбанули… Сначала, — крылатыми ракетами, а потом, просто так, с воздуха. Наверное, до сих пор горит…
— Товарищи погибли… — продолжал, между тем, шифровальщик, — полегли, как один… Я единственный остался в живых…
— Вы послушайте, — сказал Сыч, — он сейчас забавные вещи начнет брехать…
— Там сокровища, богатства, вся неприкосновенная казна флота, — продолжал шифровальщик, — берите себе… Только нажмите на красную кнопку, — чтобы взлетели баллистические ракеты. Они уже наведены на цель, — нужно только нажать красную кнопку.
Сыч пошурудил свою повязку и раздвинул ее в нужном месте, так что показалось ухо. И сделал мне знак рукой. Сам же спросил елейным тоном.
— Что там у тебя за богатства, служивый?
— Казна флота: деньги, в рублях и долларах, якутские алмазы и золото в слитках.
— Много золота? — продолжал подначивать его Сыч.
— Много, — отвечал шифровальщик, — несколько тонн. Я сам не видел, но знаю точно.
— И за все это нужно только нажать красную кнопку?
— Красную кнопку.
— Мы сами от этой кнопки на воздух не взлетим?
— Баллистические ракеты.
— Где это все лежит? Как до твоего золота добраться?
Сыч повернулся ко мне и сказал:
— Сейчас такую ерунду начнет пороть, хоть стой, хоть падай… Вот что значит: предсмертные конвульсии… А так хорошо начинает.
— Деревня Мокша, в пяти километрах от нее. Распадок. Заброшенная свиноферма… Нужно знать пароль.
— Какой пароль?
— Я не знаю.
— Кому его там нужно сказать?.. Может, про пароль мы сами догадаемся?
— Не знаю.
— А кто знает?.. Я вижу, ты ничего не знаешь.
— Знает капитан первого ранга… Только он один все знает.
— Ребята капитана больше часа искали, когда этого дурачка раскололи, — даже трупа никакого нет… А живыми от нас не уходят.
— Где капитанчик-то твой, Вася? — спросил Сыч.
— Группа уничтожена неприятелем, — тихо ответил шифровальщик.
— На этом он зацикливается, — сказал Сыч. — у него там пластинка возвращается к началу… И все по-новой.
Шифровальщик помолчал с минуту, а потом членораздельно, с каким-то внутренним надрывом пропел:
— Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе!..
— У нас некоторые поверили, — сказал мне Сыч, — собираются в эту самую Мокшу, даже выяснили, где она. У черта на куличках… Проверять.
Я посмотрел на Сыча. Он по-прежнему признавал во мне начальника. Перешел некую внутреннюю грань, — за которой не бывает ни зависти, ни злобы, ни жажды реванша.