Невдалеке крутилась небольшая детская карусель, а для взрослых качались качели, выполненные в виде лодочек.
Ни кровожадных лиц вокруг, ни какой другой жестокости и бессердечия.
Праздник.
— Хорошо было, когда продавали негров, — сказал Иван Маше, которая тоже вышла из машины, в своем деревенском платье, и платке, по самые глаза. — Их легко можно было отличить от остальной расы. По цвету кожи… А теперь чего, — слон, в примеру, достанет себе револьвер, стырит где-нибудь, и что — после этого его уже и продавать нельзя?
— Иван, — сказала Маша.
— Рабский труд, самый непроизводительный, — сказал Иван, — дураку ясно… Потом, раб все время норовит смыться. Тоже проблема… Мне интересно, ты будешь смываться, или как?
— Иван, — сказала Маша, — не мучай меня.
— Тогда давай серьезно, — сказал Иван. — Зачем тебе это нужно?.. Я, например, считаю, это чудовищной глупостью.
— Я, наверное, хочу посмотреть, что со мной будет… — сказала Маша. — Ведь меня подстригают, я ровняю ногти, — у меня уже нет одного зуба, вместо него искусственный.
— Я жалею только об одном, — сказал Иван, — что сейчас с нами нет Мишки… Скажи, мне-то зачем все это нужно. Пусть бы он сам с тобой мучался… Еще лучше, — треснул бы разок по твоей шее, в воспитательных целях. Чтобы вся дурь выскочила.
— А что, — вдруг заинтересовалась Маша, — ты думаешь, он может ударить женщину?
— Это ты поделила весь мир на женщин и мужчин, и на тех, кого покупают и кого продают… Он делит мир, — на нормальных и ненормальных…. Так что, если стукнет, то стукнет не женщину, а человека с большим сдвигом… В воспитательных целях. И будет прав. Можешь не сомневаться.
— Я хочу, чтобы он меня ударил, — сказала Маша. — Когда мы увидимся, я попрошу его об этом.
— Ты хоть представляешь, — сказал Иван, которому все больше становилось ясно, что с Машкой нужно что-то делать, но что, он не знал, — что с тобой случится, если тебя приложит мужик?.. Будет больно. Очень.
— Хочу, чтобы мне было больно, — сказала Маша.
— Мазохистка.
— Я хочу понять, где я? — сказала Маша. — Где я нахожусь… Ведь, если парикмахер отрезал у меня прядь волос, она больше мне не принадлежит, эта прядь… Я помню, сколько раз смотрела, как он меня стриг, — и все падало на пол. На полу передо мной лежали черные волосы, которые только что были мной. Моей частью. Мы были неразделимы… Он повел ножницами, — они на полу. Мне не больно, — нет сожаления, ничего не случилось… Вот, я тогда подумала: а где я, на самом деле, где я нахожусь?
— Не в зубе? — заботливо спросил Иван.
— Да.
— Не в состриженных ногтях?
— Да.
— Очень интересно… — стал напряженно размышлять Иван. — Где же ты можешь быть еще?
— Я не могу понять, что могу выдержать, чего могу лишиться, чтобы остаться сама собой… Вернее, хочу понять, кто я?
— И для начала, ты решила определить, где ты находишься?
— Да.
— Может, тебя сразу рубануть пополам?.. Станет ясно, в верхней ты половине или в нижней.
— Иван, — строго сказала Маша. — Как ты не понимаешь, все очень серьезно… Вот ты, ты делаешь то, что хочешь сам, — что сам решаешь. Ты — это ты. Вы одно целое… Я же выхожу у себя из-под контроля. Я все время — я. А потом, раз, — появляется кто-то другой. Он — начинает командовать. А я уже ничего не могу сделать, только подчиняться… Это ужасно, — когда от тебя ничего не зависит, ты можешь только смотреть со стороны, как зритель. За всем, что происходит.
— Это какой-то монстр? Который, в тебе?.. Сюрприз злобной инопланетной цивилизации? Чужой?
— Нет, — это тоже я, я это понимаю. Но я, какая-то другая, которой совершенно не знаю… Я с ней, собой, не знакома… Вернее, она знакома со мной, и терпит меня, как девчонку, снисходительно так, — а я ее не знаю.
— Раздвоение личности, — поставил диагноз Иван. Но что-то стал уже понимать, в настроении Машки, так что шутить ему дальше уже не захотелось. — Так, ты хочешь найти себя, и познакомиться с собой?
— Да… Потому что получается не честно, когда она меня знает, а я ее — нет.
— Я могу тебе как-нибудь помочь?
— Да. Продай меня. Ты — сможешь.
— А что дальше?
— Не знаю… — сказала Маша. — Посмотрим.
— Вот это-то меня смущает, — задумчиво сказал Иван. — Потому что, твое «посмотрим» означает полное отсутствие плана действий. Даже любых вариантов… Хорошо, у меня есть пистолет. В крайнем случае, можно будет отстреливаться.
— От кого?