— Ну, так, деточка, попейте, что вам мешает, — сказал мужик.
Еще заботливей, чем раньше. Такую лажу… Вот так, возьми и попей. Иди по пустыне денек-другой, где воды никакой нет в помине, одно солнышко, и градусов под шестьдесят, в тени, если ее найдешь — а потом возьми и попей. Где даже высохшего копытца не наблюдается, один белый песок.
Но так покуражиться, — поделом ей, доверчивой гейше.
— Как же я попью, — сказала Маша.
Наконец-то начала прозревать, с кем имеет дело.
— Вы же хотите апельсиновый сок, — сказал ей мужик.
— Теперь хочу, — ответила Маша.
— Тогда возьмите и попейте.
— Что взять?
— Что хотите. Стакан, бокал, кружку, фужер… Что желаете.
— Где я возьму здесь стакан? — спросила Маша.
Но не возмущенно, и не смиренно, как раньше. А с каким-то даже неподдельным любопытством.
Вот что было самое интересное. Она, доверчивая наша, даже не сомневалась, что стакан можно взять. Ее интересовал другой вопрос: где?
— Где хотите, — ответил заботливо, словно объясняя что-то совершенно простое, мужик. — Какая вам разница, где. Для вас это неважно… Главное, просто взять. Я много раз это видел.
— Но здесь нет никакого стакана, — сказала Маша. — Может, где-то и есть, но я не вижу никакого стакана.
Что-то этот их разговор стал напоминать Ивану. Он даже знал, что…
Он ему стал напоминать беседу Маши и мудреца из деревни, когда им притащили паралитика. «Дайте ему что-нибудь выпить… Что?… Все равно что… Все равно что?… Все равно…»
Только в этом все поменялось местами, — в роли мудреца выступала Машка, а неизвестный мужик, изображал ее, сидящую рядом с Иваном на персидских коврах.
— Все равно, где? — спросила Маша.
— Наверное. Я так думаю.
Точная копия…
— Хорошо, — согласилась Маша.
Но не послала Ивана слетать за стаканом, что было бы логично в подобной ситуации, а заодно и за соком, апельсиновым, — а протянула перед собой руку, и взяла стакан.
Иван все видел, — торчал, слава богу, рядом, ничего не пропустил.
Как это все происходило.
Машка протянула руку и взяла стакан. Прямо из воздуха, словно он там поджидал ее на каком-то невидимом столе. Самый настоящий стакан, грамм на двести-двести пятьдесят. Стеклянный, с толстым дном и тонкими стенками, как раз подходящий для сока. Сбоку на нем был цветной рисунок старинного автомобиля, когда они еще ездили то ли на дровах, то ли на угле, — такого древнего.
Не удивилась, не поразилась этому обстоятельству, — а спросила:
— Откуда я его взяла?
— Не знаю, — заботливой официанткой, сказал мужик, — вам, деточка, видней… Вы что-то меняете в мире, когда что-то хотите. Так нам объясняли… Может быть, он был на столе, может, в мойке или на полке для посуды. Наверное, это не имеет значения.
— Я могу налить в него сок? — тоном прилежной ученицы спросила Маша.
— Конечно.
На этот раз, она не стала спрашивать, как. Просто взглянула на этот стакан, с цветным забавным автомобильчиком. Без всякого колдовского огня в глазах. А даже как-то устало и чуть недоверчиво… Стакан внезапно запотел, как от холода, и в нем стало появляться что-то жидкое и желтое, — может, на самом деле апельсиновый сок. Появлялось, появлялось, пока весь он не заполнился.
Тогда она поднесла его губам и стала маленькими глотками, чтобы не заработать ангину, пить.
Иван сразу же тоже захотел апельсиновый сок. Вдруг, ни с того, ни с сего. Так захотел… Просто отобрал бы у Машки, не будь это на футбольном поле, стакан, когда она приложила уже больше половины, эгоистка, а не смотрел бы, роняя слюни, как она лениво из него цедит.
Но нужно было что-то срочно предпринимать. Это же черт знает что…
— Продается, — встрял в их беседу Иван, поскольку почувствовал, что события каким-то образом все-таки вышли из-под контроля. — Лимон баксов… Я из хозяйства деда Гафара.
— Деточка, — продолжал между тем мужик, не обратив на слова Ивана никакого внимания, — перевели дух?.. Пойдемте домой, вам помыться нужно, или в бассейне поплавать, пообедать и поспать немного… На вас же лица нет… Вас же ждут, наверное.
При этом он смело перешел ограничительную черту, и встал рядом с Машкой.
Изображая из себя старого преданного слугу, неразлей вода.
— Это — товар, — повысил голос Иван, — он стоит денег.
— Это кто? — наконец-то заметил его мужик.
Но обратился к Машке.
— Его зовут Иван, — сказал Маша, по-прежнему скромно, но как-то на самом деле чуть устало, словно бы роль, которую она изо-всех сил сегодня исполняла, закончилась, прозвучал последний финальный апофеоз, и играть больше не нужно стало. — Он пойдет с нами.