– Подождем. Может, вода спадет, – сказала Наташа.
Впереди ущелье пропадало в тумане, который постепенно рассеивался. Где-то «наверху» всходило солнце. Я пристально вглядывался в открывшуюся передо мной картину и ничего не мог понять.
Не далее как в паре километров вниз по течению, ущелье было перегорожено каменной стеной, почти такой же высоты, как берега, которые она соединяла. Середина этой невероятной плотины была заметно вогнута. Куда же течет, эта чертова речка?!
– Странная запруда… – сказала Наташа. – Там озеро?
– Может быть. Ты помнишь, как выглядела река за секунду до того, как мы попали в эту мышеловку? Я увидел холмы впереди…
– И несколько прорубленных в них каналов, куда сворачивала река.
– Да. А это – старое, истинное русло. Оно вскрывается, когда воды в реке становится больше обычного.
– Ты так думаешь?
– Я уверен. Посмотри на стены ущелья. Осадочные слои – геология в натуре! Тысячи, может миллион лет вода точила здесь русло. А потом… что? Кто взорвал к чертям собачьим эти берега?! И перекроил, вывернул наизнанку немалых размеров речку?
Наташа развела руками.
– Похоже – это случилось со всеми реками, текущими на юг.
– Что?!
– Один мой знакомый… из Университета, Бернстайн его фамилия, обратил внимание на странную географию этих мест. Человек кабинетный, он путешествует только по карте. Пытаясь заполнить белые пятна силой логики и воображения. Некоторые его выводы блестяще подтвердились. Вместо того, чтобы образовать большущее внутреннее море… реки сворачивают, какая на восток, какая на запад… Бернстайн предположил, что это – дело рук человеческих и сам же свою догадку опроверг.
– Почему?
– Оценил потребную для этого энергию. Она невероятна. Даже в предположении, что использовались внутриатомные силы. Здесь словно божественный меч прошелся. Хотя я, как и ты, в Бога не верю и в его дочку тоже.
– Да. Но что-то же было? Кто-то применил невиданное оружие?
Наташа пожала плечами, дескать, черт его знает. А я решил, что идиот Бернстайн все перепутал. Никакой прорвы энергии не потребуется, если на работу отведен приличный срок. Систему отводных каналов миллион человек с кирками, лопатами и динамитными шашками соорудят лет за сто. А то и меньше. Только зачем бы им это понадобилось? Рыть могилу самим себе.
В пленивший нас каменный мешок готовилось заглянуть солнце. Небо наверху стало из сизого бледно-голубым. Оба края ущелья поросли кустарником, кое-где кривые деревья протянули ветви над пропастью. Была эпоха, когда здешние места отличались хорошим климатом. Текли полноводные реки, дули благодатные, несущие дождь и прохладу ветры. Жили и трудились люди. И царил над ними Город. Но некие дерзкие восстали против него. Потерпели поражение. Были разгромлены. Повержены. Пытаемы и убиты. Город победил и упрочил свое могущество. Так, где же он и все те, кто его населял?
9. ЛЕСТНИЦА В НЕБО
Слизнув последние крошки концентрата с обертки, я запил эту дрянь водичкой. Не из нашего бака – неприкосновенный запас, а речной, пропущенной через угольный фильтр. Верхний люк оставался открытым, до жары еще далеко. Голубой квадрат неба казался окном в недосягаемый мир. Пора было решать: что делать дальше.
Вода скоро сойдет, но по скалистому, изрытому ямами и страшноватого вида щелями руслу нам не выбраться назад. Достаточно даже не перелома, а простого вывиха и судьба твоя решена. В диких краях жизнь человека – это его ноги.
Второй путь – наверх. Сто метров для верхолаза вроде меня – не проблема, если бы… Я все еще чувствовал себя не слишком бодро.
Наташа, казалось, дремлющая на переднем сиденье, встрепенулась. Включила передатчик.
– Альфа, здесь альфа. Альфа, альфа… – она повторяла долго, потом перешла на прием.
Ничего, кроме шорохов и треска. Потом послышался ясный, твердый мужской голос, произнес несколько фраз и пропал. Причудливое отражение коротких волн от верхних слоев атмосферы донесло до нас фрагмент выступления военного министра Эгваль. Натан Гариг, два года назад остановивший полчища Хозяйки, очень вошел в силу и, скорее всего, станет следующим президентом. Нам то с этого что?
– Альфа…
Сердито хлопнула ладонью по пульту, обернулась ко мне.
– Чего расселся? Помогать будешь.
Вдвоем выбрались на крышу, стали готовить к запуску миниатюрный зонд. Резиновая оболочка быстро округлилась, приняв в себя водород из маленького баллона. Покрытый зеркальными блестками, трехметрового диаметра шар взлетел, утаскивая за собой разматывающийся с катушки тонкий кабель. Антенна. Наташа подсоединила разъем к переговорнику, и снова вышла на связь.
Ответа по-прежнему не было. Да и то: шарик наш поднялся на всю длину троса – сорок метров. Стены ущелья втрое выше. Все, что мы могли слышать, это радиоэхо собственных призывов.
– Будем считать, что они нас слышат, а мы их нет, – Наташа начала диктовать кодовые группы.
Или она заранее сочинила шифрограмму, или память у нее была отнюдь не девичья и позволяла делать это «с лёта». Мне такое не под силу. Можете смеяться, но я, математик не из последних, со школьных лет не умею считать в уме.
– ERTA INGV AUNO…
Ее голос пресекся, затем я услышал страшное ругательство. Сверкающая точка в голубом небе стала расти в размерах, одновременно теряя форму. Шар снижался все быстрее, кружась и сморщиваясь на глазах. В воду плюхнулась уже бесформенная огромная тряпка. Аккуратно выбирая кабель, я вытянул ее из воды. Разглядел, что в одном месте оболочка треснула, не выдержав давления газа. Судя по всему – заводской брак. В подлый век мы живем.
Смотал кабель, прицепил к поясу. Сказал:
– Вода спала. До правого берега я доберусь, считай, посуху. Потом поднимусь наверх. Антенну зашвырну на самое высокое дерево, какое найду…
– Нет. Наверх ты выберешься без сил, в самое пекло. И до вечера не доживешь.
– Значит, завтра?
– И пораньше.
Решено. Назавтра, спозаранку я взберусь по уступчатой, изъязвленной стене ущелья. На краю обрыва подвешу антенну и подсоединю к своему переговорнику. Свяжусь с Наташей и стану дублировать ее сообщение вовне. Может, сподоблюсь даже получить ответ и передать его Наташе. Она останется ждать помощи на дне ущелья в машине, а мне…
Надо успеть спуститься обратно к ней или околеть от жары. Или…
– …Висел на скальной стенке, удерживаясь на носках и кончиках пальцев. Колени тряслись, я уговаривал себя: «Ничего, руки-ноги держат. Спокойно, Одди».
– И сколько надо было держаться, на энтузиазме и честном слове? – спросила Наташа.
– Не вернись я через час, то еще через два вышла бы спасательная группа. Каждый из нас оповещал заранее, куда идет.
– А спрыгнуть вниз? Что такое четыре-пять метров?
– То-то и оно. Глыбищи. Каменюка на каменюке. Прыгнуть – наверняка поломать ноги. Может еще что себе отбить…
– Но ты – спасся. Иначе не сидел бы сейчас здесь и не развлекал меня завиральными историями. Что случилось потом?
– Решил оглядеться, что-то мешало повернуть голову… Здоровенный, слегка заржавленный крюк! Такой бьют в скалу один на пятьсот метров, чтобы привязать канат. Когда-то кто-то здесь уже поднимался. Вот уж повезло. Ухватился. Подтянулся. Дальше скала не была отвесной, и я без труда выбрался наверх. Спустился по противоположному склону легким прогулочным шагом, насвистывая песенку. Вот и все.
– Так уж и всё?
– На разборе инструктор сказал: Ты, Гор, начинаешь думать тогда, когда забираешься в такое место, откуда слезть уже невозможно!
– Обещай мне… завтра быть осторожным.
Я пообещал. Конечно, Наташа заботилась о себе. Без меня шансов на спасение у нее не оставалось.