— Несдобровать бы нашим противникам, если б Вампира не удалили с поля, — сказал один из молодых людей по-французски.
— Говорите по-человечески, — возмутилась Анна-Мария, — я ничего не понимаю в этой тарабарщине.
— Посмотрите-ка, мамлюки! — заметил сосед Перпетуи.
— Чего им от нас надо? — послышался голос сзади.
— Ну как, ребята, остановиться или двинуть их хорошенько? — спросил Вампир.
— Давай остановимся, а там посмотрим, — посоветовали с заднего сиденья. — Этим слюнтяям нас все равно не задержать.
Двое мужчин в форме цвета хаки, преображенные светом фар в какие-то причудливые фигуры, настойчиво махали руками, требуя, чтобы машина остановилась.
— Привет, ребята, — сказал один из полицейских, наклоняясь к Зеянгу, когда тот затормозил рядом с ними. — Кого это вы везете? У вас что, такси? Да это же наши футболисты! Как дела, ребята? Здорово вас отделали? Между нами говоря, мы такого не ожидали!
— Так ты для этого остановил нас, болван? — взревел Вампир.
— Смотри, какой сердитый! Впрочем, Вампир известен своим нравом. Ладно, все в порядке, не стоит мучить людей, которым и без того задали хорошую трепку. На день и одной довольно. До новой встречи.
— Вот именно, болван, до скорой! — огрызнулся Вампир.
— Думаете, они узнали нас с Перпетуей? — спросила Анна-Мария, когда они немного отъехали.
— Да нет, — успокоил ее Вампир. — В такую темень в машине ни одного лица не разглядишь.
— Да услышит тебя господь бог! — вздохнула Анна-Мария. — А как же вас-то они узнали?
— Ну, мы другое дело, — вмешался сосед Перпетуи, — мы — звезды национального футбола…
— А Перпетуя, — перебила его Анна-Мария, — она ведь жена мамлюка. И какого! Мало того, что он честолюбив, он имеет право носить револьвер.
— Не может быть! — не поверил Вампир.
— Да, да! — настаивала Анна-Мария. — Он носит его в кобуре на поясе. И лучше тебе знать об этом, мало ли что может случиться…
— Меня пистолетом не испугаешь, — заверил ее Вампир. — Однажды я послал к черту даже самого Баба Туру. Почему же я не могу послать к черту этого типа с его револьвером?
Машина вдруг свернула с дороги и въехала во двор какого-то дома. Громко смеясь и крича, друзья Зеянга новели Анну-Марию в гостиную. Увидев портативный магнитофон, она заинтересовалась им, и тогда ей продемонстрировали его в действии — она услышала свой собственный голос, записанный на пленку. Анна-Мария не могла прийти в себя от изумления.
А Зеянг тем временем отвел почти не сопротивлявшуюся Перпетую в свою спальню. Он осыпал ее в темноте поцелуями, шепча нежные слова, каких она прежде никогда не слышала. Перпетуя никогда не читала любовных романов, не видела чувствительных фильмов и не вслушивалась в слова французских песенок, которые так часто передавались по национальному радио и вызывали насмешки жителей Зомботауна, она и понятия не имела, что такое можно изрекать где-нибудь еще, кроме как во время венчания в церкви. Зеянг уверял ее, что она не только самая прекрасная женщина на земле, она — чудо из чудес, можно было подумать, будто до нее вообще не существовало других женщин. Он говорил, что будет любить ее, обожать ее с каждым днем все сильнее, если только это возможно. И вечно будет хранить ей верность. Он обещал ей небывалое счастье. Верность, вечность, блаженство — все эти понятия в ее представлении были связаны с культом божества, и она не могла поверить, что это могут быть не только слова…
Слушая завораживающий шепот Зеянга, Перпетуя, которая давно уже решила, что не будет сопротивляться, и ждала, что сейчас ее повалят на постель, вдруг поняла, какой силой власти обладает любовь. Прижав локтями руки, обнимавшие ее стан, она прошептала едва внятно:
— Нет, не сегодня, умоляю тебя… Не здесь и не сегодня… В другой раз… В другом месте…
— Когда?
— Потом, я скажу тебе. А теперь отпусти меня, умоляю! Где ты был? Что делал четыре года назад?
— Я учился в коллеже далеко отсюда. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Потом когда-нибудь объясню.
По дороге домой Анна-Мария, смущенная не меньше самой Перпетуи, сказала:
— Я не одобряю твоего поведения, но знай: что бы ни случилось, ты можешь всегда рассчитывать на меня!
Она проводила ее до самого дома, решив, что сама поговорит с Эдуардом, если тому вздумается потребовать у жены объяснений по поводу столь позднего возвращения. Но его не оказалось дома. В дни крупных футбольных матчей весь город буйствовал до полуночи, и лишь немногие отказывались воспользоваться возможностью, которую власти предоставляли жителям в честь такого события: комендантский час либо переносился на более позднее время, либо вовсе отменялся.