Автомобиль фыркал, словно был недоволен хозяином из-за того, что тот куда-то отправился в такую погоду. Завернув за угол, Мейсон надавил на газ. Дождь барабанил по лобовому стеклу. В свете фар большие капли дождя, падая с высоты в уже образовавшиеся лужи на мостовой, подпрыгивали, образовывая маленькие фонтанчики.
Мейсон пролетал перекрестки, все больше увеличивая скорость движения, будто забыв о том, что на дороге могут быть и другие автомобили. Он не думал об опасности, и о том, что из-за угла на него может вылететь какая-нибудь машина. Наконец он свернул на Грисволд-авеню и промчался по проспекту еще примерно полторы мили[9] перед тем, как сбросил скорость и начал вглядываться в огни.
Он увидел Еву Белтер, стоящую перед аптекой. На ней было пальто, но, несмотря на дождь, шляпка отсутствовала, и волосы промокли насквозь.
Перри Мейсон подъехал к краю тротуара и остановил машину.
— Я уже думала, что вы не приедете, — сказала женщина, когда адвокат открыл для нее дверцу.
Когда Ева забралась в салон, Мейсон отметил, что она в вечернем платье, атласных туфельках и мужском пальто. Вода с ее одежды стекала в салон машины.
— Что случилось? — спросил Перри Мейсон.
Ева Белтер повернула к нему бледное, мокрое лицо:
— Поезжайте ко мне домой. И быстрее, пожалуйста!
— Что случилось? — повторил он.
— Мой муж убит, — простонала Ева Белтер.
Мейсон зажег свет в салоне автомобиля.
— Не надо! Выключите его! — закричала женщина.
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
— Расскажите мне все, — предложил он спокойным тоном.
— Когда вы уже поедете?
— Только тогда, когда буду знать факты, — ответил он все также спокойно.
— Мы должны оказаться там до приезда полиции.
— Можно узнать почему?
— Потому что должны!
Мейсон покачал головой.
— Мы не будем разговаривать с полицией до тех пор, пока я точно не узнаю все, что случилось, — заявил адвокат.
— О, это было ужасно! — воскликнула Ева Белтер.
— Кто его убил?
— Не знаю.
— А что вы знаете?
— Да выключите же вы этот чертов свет! — рявкнула она.
— Только после того, как вы расскажете мне, что случилось, — настаивал Мейсон.
— Зачем вам освещение?
— Чтобы лучше видеть вас, моя дорогая, — ответил Мейсон без тени иронии в голосе. Он был настроен серьезно.
Женщина устало вздохнула:
— Я не знаю толком, что случилось. Наверное, это сделал кто-то из тех, кого он шантажировал. Я услышала злые, ругающиеся голоса наверху и подошла к лестнице, чтобы подслушать.
— Вы слышали, о чем они говорили?
— Нет, ничего нельзя было разобрать. До меня доносились только обрывки фраз, разговор был на повышенных тонах, они ругались и матерились. Время от времени мне удавалось уловить какое-то слово. Мой муж говорил своим обычным холодным, саркастическим тоном. Он всегда так говорил, когда был взбешен. Второй мужчина говорил на повышенных тонах, но не кричал и все время перебивал моего мужа.
— Что было дальше?
— Я стала потихоньку подниматься наверх, потому что хотела разобрать, о чем они говорят.
Ева Белтер замолчала, чтобы перевести дыхание.
— Продолжайте, — поторопил ее Мейсон. — Что произошло дальше?
— Я услышала выстрел, а затем грохот падающего тела, — сообщила клиентка.
— Только один выстрел?
— Да, только один выстрел и грохот. О, это было ужасно! Весь дом содрогнулся.
— Так, и что вы сделали? — спросил Мейсон.
— Я испугалась и убежала.
— Куда убежали?
— В свою комнату.
— Вас кто-нибудь видел?
— Нет. Не думаю.
— А потом что вы сделали?
— Подождала минуту или около того.
— Еще что-нибудь услышали, пока ждали?
— Да. Слышала, как человек, который стрелял, сбежал вниз по лестнице и покинул дом.
— И что было дальше? — продолжал допрос Мейсон.
— Я решила, что должна увидеть Джорджа и проверить, не могу ли я чем-нибудь ему помочь. Я поднялась в его кабинет и нашла его там. Видимо, он недавно принимал ванну и успел накинуть на себя только халат. Он там лежал. Мертвый.
— Где лежал? — безжалостно расспрашивал Мейсон.
— Ну зачем вам все эти подробности? Зачем вам такая точность? — огрызнулась Ева Белтер. — Я не могу сказать точно. Где-то рядом с ванной комнатой. Должно быть, он только вышел оттуда, когда начался скандал.