Как же плохо. Ещё и эти воспоминания…
Ужасно плохо. Хотелось руками разорвать себе грудную клетку, вытащить своё больное сердце и больше не мучится. Но я не могла себе позволить больше себя жалеть. Обо мне некому позаботится, кроме меня самой… Завтра же я уеду из этого филиала ада на земле…
Но этот мужчина, Хантер.
Я почувствовала тепло в груди от воспоминания о его серых пронзительных глазах и дурманящем аромате. Он взрослый, намного старше меня. Его руки.
Я быстро тряхнула головой.
Нет, он не часть этой грязи. Он спас меня. Он не похож на этих рыцарей или что — то вроде этой девичьей ерунды. Настоящий.
Он был настоящий. Хантер перекрывал всё плохое.
Выйдя из душа, я вытерла волосы и тело пушистым полотенцем, которое висело на крючке, оглядела ванную. Она напоминает мне ту, другую, у них что один и тот же дизайнер? Только здесь всё было в бежевых тонах. Серебряные крючки и краники, на полу мягкий бежевый коврик, который приятно щекотал стопы моих ног. Я повесила полотенце обратно. Всё равно мои волосы за раз не высушить. Надела на себя большую белую футболку.
Да она просто огромная, я в одно мгновение утонула в ней. Но была одна проблема — у меня не было нижнего белья. Всё, что было на мне жалкими тряпочками валялись на полу.
Ну что делать, это одеяние на мне как длинная пижама. Повернувшись к зеркалу и привстав на цыпочки, я поняла, что я нигде не оголена, даже моя пятая точка прилично прикрыта. Я подошла к двери, открыв щеколду, вошла в комнату. На кровати сидел он. Хантер. Внутри что — то сжалось в тугой комок, по телу прошла дрожь, дыхание участилось, мне как будто резко перестало хватать воздуха. Боже, какой он огромный. Кровать продавилась под весом его сильного большого тела. Щеколда бы мне здесь точно не помогла. Наверное, дёрни он один раз дверь, то при желании оторвал бы с петлями. Широкие плечи обтягивала черная футболка на ногах темно — синие джинсы. На правой руке виднелась татуировка, почти скрытая футболкой. Он что — то печатал на своём телефоне, свет от экрана освещал его хмурое лицо, светлые волосы были собраны на затылке в незамысловатый хвост.
— Хантер.
Он поднял на меня свои серые глаза, на пару секунд, задержавшись взглядом на моих голых ногах.
Я не слышал, как она вышла из ванны, Ортон забросал меня сообщениями, потому что я не реагировал на звонки, пришлось ответить. Очнулся я только от звука её голоса, который звал меня по имени. Оторвав голову от телефона, я взглянул на неё. Эмили стояла, глядя на меня своими большими в пол — лица голубыми глазами, покусывала нижнюю полную губу, там, где сейчас была рана. Обычно меня бесил этот жест, но у неё это было так мило, как у нашкодившего ребёнка. Я не мог не смотреть на неё. Длинные красивые ноги, темные мокрые волосы лежали на плечах, а сама она стояла в моей футболке, сквозь которую я отчётливо вижу очертания её сосков.
Черт!
Какая она, горяча, наверняка её мужику повезло, спать с такой девочкой. В паху приятно заныло. Наверное, если это был кто — то другой, я давно бы опрокинул её на кровать и вонзился бы своим членом, даже не тратя время на ласки.
Но не с ней.
Ненавижу, когда девушка носит одежду мужчины. Но сейчас, в моей футболке, Эмили была словно отмечена мной.
Так! Всё! Хватит на сегодня этого.
Девочка неуверенно шагнула ближе к кровати, я поднялся на ноги. Она доставала мне до подбородка. Рядом со мной такая крошка. Она задрала голову, долго, как будто изучающе снова посмотрела мне в глаза. Это было так непривычно для ощущать чей — то такой пристальный изучающий взгляд на себе. Она не боялась меня.
— Спасибо — отчетливо произнесла она, но я видел, как бьётся жилка на её шее, она всё ещё переживала — Спасибо, что спас меня.
Она быстро моргнула. Комнату освещал лишь лунный свет, но и этого хватило, чтобы разглядеть лицо девушки. День от длинных ресниц падала на щёки.
— Но ты же понимаешь, что косвенно это моя вина… Или не понимаешь?
На лбу появилось пару складочек. Она хмурилась.
— Нет, почему?
На звуке «у» её розовые губки сложились в милый бантик.
— Я больше не держу своих братьев в узде, они выросли… Наверное, за два последних года я не потерял их уважение ко мне, но потерял страх передо мной.