- Великий царь, саженец молодильных яблок на границе не пропустят, молодильность теперь указом Зевса только на территории Олимпа разрешена… Нам в Аид их Пан контрабандой переправляет, по накладным, как асфодели…
- Да что ж это такое! Даже гранат царю достать проблема! Надо поднять на Олимпе вопрос о том, что правление Зевса загонит нас в экзистенциальный кризис!
- Надо формулировку в накладной изменить… Как бы так… складненько…Ладно, напишем: Саженец древа Познания…
- Пиши, как хочешь, но чтобы самый лучший гранат у меня был уже к вечеру!… Второе, выбери мне самую толерантную Земную эпоху и страну, чтобы никто не мешал, и организуй нам с Персефоной свидание. Сегодня. Вечером. Я попробую правильно направить ход её мыслей, пока она расстроена и восприимчива… Казны не жалей, и так тратить некуда… И третье… это не записывай: я тебе личное поручение даю… Ты с той стороной чаще общаешься, чем я… Всякие твои человеческие, земные штуки… Мне бы гардероб обновить, подстричься, может слова какие подскажешь: что там сейчас девушкам нравится? В общем, организуй.
Харон задумчиво поджал губы, встал из-за стола, сложил ноутбук. Суетливые тени моментально унесли стол и стулья. Харон снял очки, убрал. Задумчиво посмотрел на Гадеса.
- Ваше Величество, позвольте выразить мнение?
- Ну?
- Последнее поручение… с вашей мудростью и харизмой, Вам это не надо! Да и внешне вы мужчина видный, привлекательный…
- Всё! Я сказал! Исполняй. Девушка должна быть очарована.
Харон чуть помедлив, поклонился легким, но почтительным кивком головы, развернулся, по-военному стукнув каблуками лакированных туфель, свистнул Церберу и вместе с Адским Псом покинул зал.
Гадес проводил их туманным взором.
- Вот лжет же… А приятно.
Персефона сидела напротив Гадеса, изображая из себя многоопытную и благовоспитанную девицу, уткнувшись в инструкцию по пользованию китайскими палочками. Гадес изучал тонкий фолиант из странных плотных и плоских свитков, с цветными картинками незнакомой еды. Харон сказал – это называется «меню».
Убранство трапезной залы, куда они попали, напоминало приемную монарха из Страны Восходящего Солнца и одновременно придворные палаты Одина. «Эклектика» подсказал невидимый Харон, уменьшенный до косточки оливы и сидящий в ухе царя. Начальник тайной охраны предлагал микрофон и наушник в виде дистанционном, но Гадес вспылил от обилия новых понятий и обошелся проверенной магией, предпочитая наушничание Харона в виде уменьшенном, но живом и безотлагательном.
В целом, Гадес остался доволен выбором Харона – в этой странной столице огромной северной страны, расположенной между странами Востока и Запада, люди казались занятыми каждый собой и немного друг другом. В десятых годах далекого двадцать первого века, никто не узнавал царя Подземного мира, не проявлял излишнего внимания к его молодой спутнице, не удивлялся и не пытался заводить бесед. Вместе с тем, выбор трапезных с неизвестными блюдами разных культур предоставлялся разнообразный, что явно произвело впечатление на Персефону, не покидавшую мифических земель Древней Греции.
Правда, выбранное девушкой место Гадеса немного… удивило. Но впервые за свои эннцать тысячелетий, царь готов был принять что угодно, лишь бы видеть восхищенный блеск в глазах Коры и её улыбку, освещающую его разум и сердце. А потому, они не встанут из-за стола, пока он не поймет, что Персефона рано или поздно, так или иначе будет принадлежать ему. И только ему. Пусть даже для этого пришлось одеть непонятный узкий «костюм», подстричь волосы, выучить наскоро множество неизвестных понятий и азбуку непривычного языка, хотя и похожую на греческий, но странную по звуку. Также пришлось освоить «приборы», состоящие из ножа и уменьшенной копии трезубца Посейдона с четырьмя зубьями, которыми варвары далекого будущего предпочитали измельчать и подносить ко рту еду, вместо того, чтобы, как цивилизованные, вкушать руками. Харон уверял, что этого достаточно. Так нет же – неугомонная солнечная зайка нашла какие-то палочки! Кажется, вечность рядом с ней обещает быть вечно нескучной…
Гадес с удивлением, поймал себя на том, что улыбается… Последний раз это было, когда они, едва войдя в возраст эфеба, три брата: Зевс, Посейдон и он, Гадес, улепетывали от молодого Харона, набив туники молодильными яблоками…
- Пожалуй, я возьму суши, - вывел Гадеса из задумчивости уверенный девичий голосок.