— В шкафчике есть лосьон от солнечных ожогов. Он снимет боль.
— Спасибо, — прошептала она.
Не ожидая ответа, она шагнула в душ и заперла дверь; сердце ее неровно билось. Сквозь гравированное стекло она увидела, что он постоял, а потом повернулся и вышел из ванной. Только тогда она сняла бикини и хорошенько вымыла волосы.
Как Персей и сказал, лосьон из алоэ в самом деле уменьшил жжение от солнечного ожога. К счастью, ее лицо не успело приобрести на солнце цвет вареного омара, но с первого взгляда было ясно, что она здорово загорела на солнце. Коралловая губная помада хорошо сочеталась с ее загаром.
Туфли на высоких каблуках с ремешком и пряжкой такого же кремового цвета, как ее платье, завершали наряд Саманты. Капелька французских духов, которые выбрал для нее Персей, золотистые сережки и обручальное кольцо заставили Сэм почувствовать себя готовой к бою.
Сразу после церемонии девушка сняла кольцо, боясь потерять. Но Персей наверняка ждет, что сегодня вечером оно будет сверкать на ее безымянном пальце. Не желая огорчать Персея, она достала кольцо из шкатулки и надела его. Взглянув в зеркало, Сэм увидела незнакомку — элегантную, изысканно одетую, с гордо поднятой головой и отливающими золотом волосами. Персей останется доволен ее внешним видом, и это главное. Она уже повернулась к выходу, как вдруг услышала стук в соседнюю дверь.
— Саманта? Можно мне войти?
— Да-да, я готова... — пролепетала Сэм.
Дверь в ее комнату открылась, и Саманта задохнулась: Персей выглядел фантастически — просто образец мужественности. Широкие, мускулистые плечи, обтянутые ярко-синей рубашкой; светлые брюки; в руках пиджак в тонкую полоску; прямые черные волосы немного отросли с тех пор, как она впервые с ним встретилась, и теперь доходили до воротника.
Достаточно бросить на него один-единственный взгляд, и София признает, что он бесконечно привлекательнее восемнадцатилетнего возлюбленного, которого в глубине души обожала все эти годы.
У Сэм появилось странное предчувствие, что их встреча сегодня вечером изменит ее судьбу: она получит свободу и чек с премией за выполненные обязанности.
Девушка зажмурилась. Каждую минуту с Персеем она все сильнее в него влюблялась.
Неожиданно почувствовав неловкость оттого, что он так и стоит на пороге, она спросила:
— Почему ты так странно на меня смотришь?
— Иди в спальню.
Она непонимающе уставилась на Костопулоса. Его рот насмешливо изогнулся.
— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Я не собираюсь тебя соблазнять.
Не в силах представить себе, к чему он клонит, Сэм, пошатываясь, двинулась к нему. Откуда такая таинственность? — с волнением подумала она.
Персей, взяв за руку, провел ее в свою комнату и остановился у большой, четыре на пять футов, картине, которая висела над огромной кроватью.
Конечно. Картина с изображением Андромеды.
Она подошла ближе, чтобы хорошенько рассмотреть, затем вскрикнула, чувствуя, что кровь отхлынула от ее лица.
— Персей!.. — Она качнулась в его сторону, и он прижал ее к груди, обхватив за талию, чтобы она не упала. — Э... это моя мать!
— Я знал, что должно существовать объяснение такому сходству, — наконец хрипло произнес он. — Теперь все обретает смысл.
— Что ты хочешь сказать? Я н-не понимаю.
— Твое лицо, которое сразу показалось мне знакомым. Та искра гениальности, что ставит тебя выше всех остальных.
Сэм стояла как вкопанная. Картину создал ее отец. Он действительно был гением, если сумел уловить сущность ее матери, ее красоту, восхитительное тело молодой женщины, которое безошибочно угадывалось под прозрачной серовато-зеленой туникой. Женщина была прикована к скале, прелестные обнаженные руки призывали Персея спасти ее от морского чудовища.
У Саманты по щекам потекли слезы.
— Я никогда не видела мою мать такой молодой, такой очаровательной и такой счастливой! Ее глаза освещены светом любви. — В груди Сэм внезапно закипел гнев. — Должно быть, отец нарисовал это до того, как оставил ее одну и беременную.
В комнате эхом звучала горечь ее слов, но она не могла сдержаться — уж слишком долго сдерживала их.
На маленькой золотой табличке внизу рамы она прочитала: «Моя Андромеда». В правом нижнем углу картины стояла подпись ее отца: «Джулс».
И Сэм разразилась рыданиями, а Персей гладил ее по спине, дожидаясь, пока она не утихнет в его объятиях. Потом спросил низким, дрожащим голосом:
— Когда ты видела его последний раз, Саманта?
Она с трудом смогла ответить: