Персеваль, или повесть о Граале

Теперь нам до скончанья дней
Служить вам верой, правдой всей,
К тому готовы мы». Склонились
И на колени опустились,
Желая показать ему,
Что верны долгу одному:
Служить ему и поклоняться.
Он тут же им велел подняться,
А после усадил он дев,
С восторгом всех их оглядев.
Он красоту их оценил,
Но больше – их душевный пыл
С ним обращаться как с владыкой.
Исполнясь радости великой,
Польщён был он почётом тем.
И та же девушка меж тем,
К нему приблизившись, сказала:
«Вам госпожа моя послала
Одежду, видя вас впервые.
Не чуждая куртуазии,
Отлично поняла она,
Что вы перенесли сполна
Лишений, горя и страданья.
Возьмите эти одеянья
И, если впору, облачитесь.
Ведь если вы разгорячитесь,
Чтоб вас простуда не взяла,
Разумно не терять тепла[125].
От королевы передать я
Должна вам пурпурное платье.
Печётся госпожа о вас.
Как в лёд вода, так кровь подчас
Сгущаться, свёртываться может,
Коль после жара хлад тревожит».
Гавэйн, как самый куртуазный,
Ответил девушке прекрасной:
«Пусть королеву сохранит
Господь, что благости лучит,
А также вас, кто так учтива,
Мила и столь красноречива.
Знать, королева – цвет любезниц,
Раз шлёт ко мне таких прелестниц!
Она-то знает, в чём нужда
У гостя-рыцаря, когда
Прислала мне, и столь уместно,
Одежду, что надеть мне лестно.
Ей благодарность передайте.
– Не премину, сеньор, и знайте:
С большой охотой передам.
Переодевшись, можно вам
Из окон осмотреть всю местность
И замка нашего окрестность.
А после, если захотите,
На эту башню вы взойдите
Взглянуть на реку, лес, поля,
А вас пока оставлю я».
Девица вышла из палат.
Мессир Гавэйн надел наряд,
Любуясь роскошью подарка.
На вороте застёжкой яркой
Свою накидку он скрепил.
И после сразу поспешил
Взойти на башню. Он тогда
Взошёл с хозяином туда
По лестнице винтообразной,
8000
Что шла из залы той прекрасной.
Когда на башне очутились,
Чудесным видом усладились,
Такой красы не описать.
Гавэйн с восторгом мог взирать
На лес, на реки и долины,
Что полны зверя и дичины.
И так хозяину он рек:
«Признаюсь, добрый человек,
Мне, Бог свидетель, всё по нраву,
Здесь поохочусь я на славу
И постреляю дичь из лука.
– Сеньор, прошу, о том ни звука, –
Ответил лодочник ему, –
Не раз я слышал, что тому,
Кого по милости Небес
Провозгласят сеньором здесь
И кто дворец возьмёт по праву,
Согласно твёрдому уставу,
Не выйти за его предел,
Как бы того он ни хотел.
И об охоте вы ни звука,
А также о стрельбе из лука.
Сей замок – ваша цитадель,
И вам не выбраться отсель[126].
– От ваших слов, хозяин, жутко.
Меня лишите вы рассудка
Такою новостью. Мой Бог,
Недели б здесь я жить не смог –
Семь дней покажутся мне эти
Длиною в семь двадцатилетий,
Свободы коль не получу,
Когда я выйти захочу».
Сказав, спустился по ступеням
И, угнетаемый сомненьем,
Вернулся в зал большой дворцовый,
Где на кровать уселся снова,
Не сняв с души печали бремя.
Вошла девица в это время,
Он ею прежде был почтен.
Увидев девушку, Гавэйн
Навстречу ей поднялся мигом
И, хоть в смятенье был великом,
Приветственную бросил фразу.
Заметила девица сразу,
Как побледнел внезапно он,
Как был взволнован, раздражён,
И на лице всё выражалось.
Спросить, однако, не решалась.
«Сеньор, – ему сказала дева, –
Вас приглашает королева
И ждёт как гостя дорогого.
Уж всё для трапезы готово
Иль здесь внизу, иль наверху».
Гавэйн на это: «Не могу,
Красавица, за стол я сесть,
И горе мне, коль стану есть,
Пока я весть не получу,
Какую слышать я хочу.
Я только этим озабочен».
Девица удивилась очень
И к королеве возвратилась.
Тут госпожа к ней обратилась,
Прося поведать обо всём:
«Ну что, племянница, в каком
Сейчас нашли вы настроенье
Сеньора, волей Провиденья
Сегодня посланного нам?
– Ах, благородная мадам,
Гнетёт меня тоска-кручина
Из-за благого паладина,
Ведь не дождешься от него
Хотя бы слова одного,
Где не сквозил бы гнев украдкой.
В чём дело – для меня загадка,
Он не изволил объяснить,
И не решилась я спросить.
В одном могу заверить вас:
Его увидев в первый раз,
Нашла его таким учтивым,
Изысканным, красноречивым,
Таким воспитанным, что можно
Лишь восхищаться непреложно
Его речами, красотой.
Теперь же у него настрой,

125

Разумно не терять тепла. – Холодное и теплое, вместе с сухим и влажным, – это четыре главных понятия средневековой физики и физиологии. С их помощью медицина пыталась объяснить природу болезней.

126

И вам не выбраться отсель. – Очевидно, что Гавэйн попал в зачарованный мир, откуда смертные не возвращаются. Подобные предупреждения в дальнейшем будут повторены не раз.