Персеваль, или повесть о Граале

На ту, что в миг единый мокнет?
От сожалений пусть усохнет
Тот, кто взамен одежды лучшей
Наряд наденет самый худший!»
Безумца вразумлять вотще:
Опричь оружья вообще
Не прикоснулся ни к чему.
Зашнуровав штаны ему,
Йонет на них приладил шпоры,
В кольчугу облачил, которой
Нигде мы лучше не найдём,
Затем на голову шелом
Он водрузил, и сел тот ладно.
И показал ему наглядно,
Как меч на поясе носить,
Так чтоб свободно с ним ходить;
Ему он ногу в стремя вставил
И сесть на скакуна заставил –
Юнец ни стремени, ни шпор
Ещё не видел до сих пор,
Пуская в ход лишь прут иль плеть.
Йонет учил его владеть
Щитом, копьём, ему отдав их.
Так прививал полезный навык.
И молвил юноша: «Друг мой,
Возьмите лошадь вы с собой,
Она и резва и умна,
Но мне уж больше не нужна,
И потому отныне ваша.
А эта золотая чаша
Пусть к государю возвратится.
Вы передайте той девице,
Что за её обиду Кею,
Пока я жив, отмстить сумею».
Йонет пообещал помочь –
И, мол, исполнит всё точь-в-точь,
О чем его валлиец просит.
Простились. Кони их уносят.
Туда, где двор вкушал обед,
Чрез ту же дверь вошёл Йонет
И отдал кубок королю:
«О сир, я радость в вас вселю:
Тот рыцарь, что здесь был недавно,
Добыл в бою ваш кубок славно
И передал его для вас.
– О ком вы это мне сейчас? –
Спросил король, ещё грустя.
– Сир, говорю вам не шутя
О том валлийце молодом,
Что въехал к нам сюда верхом.
– Так это он, валлиец некий,
Что у меня просил доспехи,
Принадлежащие тому,
Кто прибегал здесь ко всему,
Чтоб нанести мне оскорбленье?
– Да, это он, и нет сомненья.–
А как же смог добыть он кубок?
Иль снизошёл тот до уступок
И добровольно возвратил?
– Скажите лучше, что добыл
Его валлиец, став убийцей.
– Прошу, подробней о валлийце.
– Я знаю только то, что видел:
Тот рыцарь юношу обидел,
Боль причинил ему древком,
А он ударил прямиком,
И меткий дротик, словно в воск,
Вонзился в череп; вытек мозг,
И так он вышиб дух злодею».
Король тут обратился к Кею:
«Ах, как меня вы огорчили!
Ваш злой язык, рассадник гили,
Такую чушь нагородил,
Что общества меня лишил
Того, кому обязан я.
– Он передать просил меня, –
Сказал Йонет, – той бедной деве,
Которую ударил в гневе
Кей сенешаль, что за неё
Он отомстит, коль на сиё
Даст изволение судьбина».
Тут шут, сидевший у камина,
Вскочил, услышав речь такую,
И перед королём, ликуя,
Подпрыгнул и пустился в пляс.
«Мой добрый сир, – сказал смеясь, –
Господь храни меня, внемлите:
Грядут ужасные событья.
Всё скоро сможете узреть.
Придётся Кею сожалеть
О деле рук и ног своих,
О языке, что глуп и лих,
И о своём дурном злоречье.
Через неделю недалече[32]
Ему тот рыцарь отомстит
За то, что был ногой я бит.
К тому ж пощёчина девице
К нему вернётся, но сторицей
Ему заплатят за удар
И купят дорого товар,
Дав незабвенную науку,
Ведь правую сломают руку
Ему меж локтем и плечом.
На перевязи под жгутом
Полгода он её проносит».
А Кея в гневный жар как бросит
От слышанных обидных слов,
Что, разъярённый, был готов
Так проучить шута за номер,
Чтоб тот при всех на месте помер.
Он отказался от сего:
Король не поддержал его.
Король сказал ему: «Ах, Кей,
Виновник муки вы моей!
Когда бы юноша тот смелый
Владел оружием умело,
Да хоть бы пользоваться мог
Мечом, копьём, он в краткий срок
Венчался бы великой славой.
Не стоит сомневаться, право.
Но он не знает, вот досада,
Что надо делать, что не надо
С любым оружием, и меч
Не сможет при нужде извлечь.
Верхом на рыцарском коне
Столкнуться может он вполне
С тем, кто забрать коня захочет.
Враг не замедлит и наскочит.
Его убьёт иль ранит враг,
Ведь неотёсанный простак
В бою не сможет защититься,
И вмиг судьба его решится».
Так сожалел король душевно
О доле юноши плачевной,
Но в жалобах не видя толк,
Он речь закончил и умолк.
Валлиец между тем, гоня,
Чрез чащу направлял коня
На луг, граничащий с рекой,
Превосходящей шириной
Полёт стрелы из арбалета.
Река стремительная эта
Границы русла перешла
И по лужайке вниз текла.
Спустившись, встал он у реки
И понял: воды глубоки,
Темны и быстротой чрезмерной
Луару превзошли, наверно.
Пешком пошёл он вдоль теченья,
Пока напротив, в отдаленье,
Скалу он не заметил вскоре.
Она сходила склоном в море

32

Через неделю недалече ... – Это пророчество шута важно для понимания внутренней хронологии романа. В первой половине романа приключения Персеваля длятся всего несколько дней.