— Да у меня времени нет! Мне некогда, нужно репетировать. Надо сет-лист написать, саунд-чек провести… И потом, для этого есть герои!
— …у богов на побегушках, — пробормотал я недостаточно тихо.
— Ну да! — развёл руками блистательный. — Я так думаю, беглая келедона бродит сейчас по Театральному кварталу, ищет, где бы прослушаться. Келедоны — они те же старлетки: мечтают, чтобы их заметили, взяли в какой-нибудь бродвейский мюзикл, все дела. По большей части мне удаётся держать их амбиции в узде. Я хочу сказать, не могу же я допустить конкуренции с их стороны! Того и гляди высидят со сцены! Уверен, когда меня нет, бедняжка думает, что она — новая Кэти Перри[2]. Вы, парни, должны изловить её, пока она не натворила дел. И побыстрее! Концерт — сегодня вечером, а Манхэттен — остров немаленький.
Гроувер подёргал себя за бородку.
— То есть ты хочешь, чтобы мы поймали тебе певицу, пока ты будешь заниматься саунд-чеком?
— Считайте это дружеской услугой, — улыбнулся лучезарный, не уточняя, кто кому её оказывает. — Не ради меня, конечно, — ради всех смертных Манхэттена.
— Ой, нет. — Голос у Гроувера вдруг стал совсем писклявый. — Ой, нет, ой, нет…
— Да что с тобой? — удивился я. — Чего «ой, нет»?
Несколько лет назад Гроувер провёл между нами линию волшебной эмпатической связи (ещё одна длинная история), так что мы теперь могли ощущать эмоции друг друга. Это вам не телепатия, но то, что он насмерть перепуган, было очевидно.
— Перси, — проникновенно сказал он, — если эта чёртова машинка примется голосить на людях в послеполуденный час пик…
— …она учинит жуткий хаос, — подхватил бог. — Келедона может затянуть любовную песнь, или колыбельную, или патриотический военный марш, и всё, что услышат из её уст смертные…
Я содрогнулся. Один вздох этих золотых девиц вверг меня в отчаяние, даже при том, что рядом торчал державший их под контролем Аполлон. Перед моими глазами так и встала келедона, запевающая что-нибудь эдакое на запруженной людьми площади, — и тотчас все засыпают, или бросаются друг другу на шею, или затевают общую драку…
— Её надо остановить, — твёрдо сказал я. — Но почему мы?
— Вы мне нравитесь! — радостно сообщил Аполлон. — Вы уже имели дело с сиренами. Тут всё примерно так же — заткнёте воском уши, и всё. К тому же твой друг Гроувер — сатир, у него природный иммунитет к волшебной музыке. И на лире он умеет.
— На какой ещё лире? — не понял я.
Аполлон щёлкнул пальцами. Внезапно в руках у Гроувера обнаружился самый прикольный музыкальный инструмент, какой я когда-либо видел. Внизу — пустой черепаший панцирь (черепаху тут же стало ужасно жалко, она такое перенесла… но не суть). В него воткнуты два полированных деревянных рога, прямо как у быка, а между ними — планка, и семь струн натянуты от неё к днищу. Всё в целом смотрелось как странный гибрид арфы, банджо и… ну и дохлой черепахи.
— Ой! — Гроувер чуть её не уронил. — Я не могу! Это же твоя…
— Ага, — сияя, согласился Аполлон. — Это моя личная лира. Если ты её сломаешь, я тебя испепелю, так что, не сомневаюсь, ты будешь осторожен. Ты же умеешь на ней играть, правда?
— Э-э-э… — Гроувер тренькнул нечто заунывное, похожее на похоронный марш.
— Ты, главное, тренируйся, — успокоил его Аполлон. — Чтобы обуздать келедону, вам понадобится магия лиры. Пусть Перси отвлечёт её, а ты играй.
— Значит, отвлечёт… — Задача звучала всё поганее и поганее.
Понятия не имею, как эта скорлупка сможет победить золотой автомат… но Аполлон уже хлопал меня по плечу — типа, вот и договорились.
— Отлично! — сказал он. — Встретимся у Эмпайр-стейт-билдинг на закате. Вы приводите келедону, а я так или иначе убеждаю Гефеста её починить. Только, чур, не опаздывать! Нельзя, чтобы публика ждала. И запомните, чтобы ни царапинки на инструменте, я всё проверю!
И солнечный бог вместе со своими золотыми певицами растворился в очередном облаке пара.
— С днём рождения, дорогой Гроувер! — прохныкал Гроувер и извлёк из лиры крайне плачевную ноту.
Мы сели на метро в сторону Таймс-сквер — решили, что это хорошее место для начала поисков. Самая середина Театрального квартала, с кучей самых чудны́х уличных артистов и примерно так миллиардом туристов: самое то для золотой дивы, желающей привлечь к себе внимание.
Замаскироваться Гроувер не потрудился. На белой футболке у него красовалась надпись: «Что нам скажет Пан?» Из курчавой шевелюры торчали кончики рогов. Обычно свои мохнатые голени он прятал под джинсами, а копыта — под специального кроя ботинками, но сегодня от пояса вниз он был откровенный козёл.
2