Когда мы дошли до противоположной стороны дома, мне пришлось отдышаться.
Видимо, мы были на северном побережье Лонг-Айленда, потому что отсюда было видно, как долина выходит к большой воде, блестевшей примерно в миле от нас. Но я никак не мог понять, что это за место. Вокруг были разбросаны постройки в древнегреческом стиле: открытый павильон, амфитеатр, круглая арена – только вот выглядели они совсем новыми, колонны из белого мрамора сверкали на солнце. Неподалеку на песке дюжина ребят, по виду учеников средней школы, и сатиров играли в волейбол. По небольшому озеру скользили каноэ. Ребята в таких же оранжевых футболках, как у Гроувера, бегали наперегонки вокруг группы домиков, приютившихся в лесу. Некоторые стреляли по мишеням из луков. Другие ехали верхом по лесным тропинкам, и, если мне не привиделось, несколько коней были с крыльями.
На этой стороне крыльца я увидел карточный стол, за которым напротив друг друга сидели два человека. Светловолосая девчонка, та, что кормила меня с ложки попкорновым пудингом, стояла рядом, опершись на перила.
Мужчина, сидящий ко мне лицом, был невысоким толстячком с красным носом, большими слезящимися глазами и курчавыми волосами, настолько темными, что они казались фиолетовыми. Он был похож на тех ангелочков с картин, как их там называют – скопидомы? Нет, купидоны. Точно. Эдакий купидон средних лет, живущий в трейлерном парке. На нем была гавайская рубашка с тигровым принтом, и он бы с легкостью вписался в компанию картежников Гейба, правда что-то мне подсказывало, что он бы запросто обыграл даже моего отчима.
– Это мистер Ди, – шепнул Гроувер. – Директор. Будь повежливей. А та девочка – Аннабет Чейз, одна из ребят, живущих в лагере. Но она здесь почти дольше всех. И ты уже знаком с Хироном… – Он указал на сидящего ко мне спиной мужчину.
Первым делом я сообразил, что он в инвалидной коляске. Потом узнал твидовый пиджак, редеющие темные волосы и всклокоченную бороду.
– Мистер Браннер! – воскликнул я.
Учитель латыни обернулся и улыбнулся мне. Его глаза озорно сверкнули, совсем как в школе, когда он внезапно устраивал тест, ответом на все вопросы в котором был вариант «Б».
– А, Перси, отлично, – сказал он. – Теперь у нас есть четвертый для партии в пинокль. – Он указал на стул справа от мистера Ди, который поднял на меня красные глаза и тяжело вздохнул:
– Ладно уж. Добро пожаловать в Лагерь полукровок. И не воображай, будто я рад тебя видеть.
– Э-э, спасибо.
Я отодвинулся от него: если жизнь с Гейбом чему-то меня и научила, так это распознавать взрослых, которые закладывают за воротник. И если мистер Ди был трезвенником, то меня можно было записать в сатиры.
– Аннабет? – обратился мистер Браннер к белокурой девчонке. Она подошла, и мистер Браннер нас познакомил: – Эта юная леди выхаживала тебя, Перси. Аннабет, милая, не проверишь ли, готово ли место для Перси? Пока поселим его в одиннадцатый домик.
– Конечно, Хирон, – ответила она.
Она была примерно моего возраста, на пару дюймов выше ростом и куда более спортивная. С виду ее можно было принять за обыкновенную калифорнийскую девчонку: темный загар, вьющиеся светлые волосы, только вот глаза выбивались из общей картины. Они были удивительного серого цвета – цвета грозовых туч, – красивые, но грозные, словно она примеривалась, как бы уложить меня на лопатки в бою.
Она взглянула на рог Минотавра, а потом снова на меня. Я думал, она скажет «Ты убил Минотавра!», или «Ого, да ты крут!», или что-нибудь вроде того.
Но вместо этого она заявила:
– Ты пускаешь слюни во сне. – И побежала по траве. Ее светлые волосы развевались за спиной.
– Так вы, – заговорил я, стараясь сменить тему, – э-э, работаете здесь, мистер Браннер?
– Я не мистер Браннер, – сказал бывший мистер Браннер. – Боюсь, это просто псевдоним. Можешь называть меня Хирон.
– Хорошо. – Совершенно сбитый с толку, я перевел взгляд на директора. – А мистер Ди… Какое у вас настоящее имя?
Мистер Ди прекратил тасовать карты. И уставился на меня так, словно я громогласно рыгнул.
– Молодой человек, имена обладают большой силой. Не стоит без повода ими разбрасываться.
– Ага. Ясно. Извините.
– Признаюсь, Перси, – вмешался Хирон, – я рад, что ты жив. Я уже давно не работал с возможными обитателями лагеря на выезде. Не хотелось думать, что я потратил время понапрасну.
– На выезде?
– Я же год обучал тебя в Академии Йэнси. Конечно, у нас в школах есть наблюдатели-сатиры. Но Гроувер вызвал меня, как только познакомился с тобой. Он почувствовал в тебе что-то особенное, и я решил приехать. Убедил другого учителя латыни… ну, уйти в отпуск.