Я постарался вспомнить начало учебного года. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, но у меня осталось смутное воспоминание о том, что в первую неделю латынь в Йэнси у нас вел кто-то другой. Потом безо всяких объяснений этот учитель исчез, и уроки стал вести мистер Браннер.
– Вы приехали в Йэнси специально, чтобы учить меня? – спросил я.
Хирон кивнул:
– Честно говоря, поначалу я не был уверен насчет тебя. Мы связались с твоей мамой, сообщили, что наблюдаем за тобой, смотрим, готов ли ты отправиться в Лагерь полукровок. Но тебе еще многому предстояло научиться. Однако ты добрался сюда живым, а значит, первое испытание прошел.
– Гроувер, – нетерпеливо произнес мистер Ди, – ты играешь или как?
– Да, сэр! – Гроувер, дрожа, занял четвертый стул.
Я никак не мог понять, с чего бы ему так пугаться пухлого коротышки в гавайской рубахе в тигровых полосках.
– Ты ведь умеешь играть в пинокль? – с подозрением посмотрел на меня мистер Ди.
– Боюсь, что нет, – ответил я.
– Боюсь, что нет, сэр, – поправил он.
– Сэр, – повторил я.
Директор лагеря нравился мне все меньше и меньше.
– Что ж, – продолжил он, – наряду с гладиаторскими боями и «Пакманом» это одна из величайших игр, созданных человечеством. Я считаю, что все культурные молодые люди должны знать ее правила.
– Я уверен, что юноша научится, – сказал Хирон.
– Скажите, – взмолился я, – что это за место? Что я здесь делаю? Мистер Бран… Хирон, зачем вам было приезжать в Йэнси только ради меня?
Мистер Ди хрюкнул:
– Я вот тоже не понял зачем.
Директор раздал карты. Гроувер вздрагивал каждый раз, когда тот клал карту перед ним.
Хирон сочувственно посмотрел на меня, как на уроке, когда хотел показать, что, независимо от того, каков мой средний балл, именно я – его лучший ученик. И он ждал от меня правильного ответа.
– Перси, – сказал он, – разве твоя мама ни о чем тебе не рассказывала?
– Она говорила… – я вспомнил, как она печально глядела на море. – Она говорила, что боится отправлять меня сюда, хотя отец хотел этого. Говорила, что если я окажусь здесь, то, скорее всего, должен буду остаться насовсем. И что она хотела держать меня как можно ближе к себе.
– Как обычно, – заметил мистер Ди. – Так их обычно и убивают. Молодой человек, вы торгуетесь?
– Что? – не понял я.
Он нетерпеливо объяснил, как торговаться в пинокле, и я сделал то, что от меня требовалось.
– Боюсь, рассказывать придется слишком много, – сказал Хирон. – И нашего ознакомительного фильма будет недостаточно.
– Ознакомительного фильма? – переспросил я.
– Нет, – решил Хирон. – Что ж, Перси. Ты уже знаешь, что твой друг Гроувер – сатир. Ты знаешь, – он указал на рог в обувной коробке, – что убил Минотавра. А это непростое дело, мой друг. Однако ты пока не знаешь, какие великие силы управляют твоей жизнью. Боги – те силы, которые ты называешь греческими богами, – существуют на самом деле.
Я посмотрел на остальных, сидящих за столом. Думал, кто-нибудь воскликнет: «Да нет же!» Но вместо этого мистер Ди взвизгнул:
– О, королевский марьяж! Взятка! Взятка! – И он загоготал, подсчитав свои очки.
– Мистер Ди, если вы не собираетесь есть свою банку от диетической колы, можно я ее возьму? – робко спросил Гроувер.
– А? Да, бери.
Гроувер откусил большой кусок от пустой алюминиевой банки и принялся с горестным видом его жевать.
– Погодите, – сказал я Хирону, – вы утверждаете, что Бог на самом деле есть?
– Значит, так, – ответил он. – Бог с большой буквы – это совсем из другой оперы. Не будем углубляться в метафизику.
– Метафизику? Но вы же сами заговорили о…
– Боги – во множественном числе – могучие сущности, которые управляют силами природы и деяниями людей: бессмертные олимпийские божества. Это вопрос попроще.
– Попроще?
– Ну да. Я про тех богов, которых мы изучали на уроках латыни.
– Зевс, – сказал я. – Гера. Аполлон. Вы про них говорите.
И снова в безоблачном небе прогремел далекий раскат грома.
– Молодой человек, – вмешался мистер Ди, – на вашем месте я бы все же не стал так беспечно обращаться с этими именами.
– Но они же выдумка, – возразил я. – Мифы, которые объясняли появление молнии, смену времен года и все такое. Люди верили в это в донаучные времена.
– Наука! – усмехнулся мистер Ди. – Скажи-ка мне, Персей Джексон, – я вздрогнул, когда он назвал мое настоящее имя, которое я никогда никому не говорил, – что будут думать люди о твоей «науке» через две тысячи лет? А? Они скажут, что это дремучие бредни, – вот что. О, обожаю смертных: они ничего не умеют адекватно оценить. Считают себя таки-и-ми продвинутыми. А на самом деле как, Хирон? Посмотри-ка на мальчишку и скажи мне.