Я услышал удар, вскрик, и рядом со мной рухнул Гроувер.
– Сдавайтесь! – взревело чудовище.
– Ни за что! – вскричала Талия с другой стороны. Она атаковала чудовище, и на миг я подумал было, что она пронзит его копьем. Но тут раздался оглушительный рев, позади нас вспыхнул свет. Вертолет вынырнул из тумана и завис над самым утесом. Это была узкая черная боевая машина, и по бокам у нее висело нечто, что выглядело как ракеты с лазерным наведением. Вертолетом, должно быть, управляют смертные, но что они тут делают? Как могут смертные быть заодно с чудовищем? Прожектор ослепил Талию, и мантикор смёл ее своим хвостом. Ее щит отлетел и упал в снег. Копье полетело в противоположном направлении.
– Нет!
Я бросился вперед, чтобы ей помочь. Я успел отбить шип мантикора прежде, чем он пронзил ей грудь. Я заслонил нас обоих своим щитом, понимая, что надолго его не хватит.
Доктор Терн расхохотался:
– Теперь-то вы понимаете, как безнадежно ваше положение? Сдавайтесь, героишки!
Мы были зажаты между чудовищем и вертолетом с полным комплектом вооружения. Выхода не было.
И тут я услышал звонкий, пронзительный звук. Из леса донеслось пение охотничьего рога.
Мантикор застыл. Некоторое время никто не двигался. Слышен был только вой вьюги и рокот вертолета.
– Нет, – сказал доктор Терн. – Это не могут быть…
Его фраза оборвалась на полуслове: что-то мелькнуло мимо меня, подобно лунному лучу. В плечо доктору Терну впилась светящаяся серебряная стрела.
Он отшатнулся и взвыл от боли.
– Будьте вы прокляты! – заорал доктор Терн. Он выпустил сразу несколько десятков шипов в лес, откуда вылетела стрела, но навстречу столь же стремительно полетели новые серебряные стрелы. Казалось, будто стрелы сталкивались с шипами в воздухе и рассекали их пополам, но мне, наверное, почудилось. Никто не способен стрелять так метко, даже дети Аполлона у нас в лагере.
Мантикор, взвыв от боли, вырвал стрелу из плеча. Он тяжело дышал. Я попытался дотянуться до него мечом, но он не так сильно пострадал, как казалось. Он увернулся от атаки и ударил хвостом по щиту, отшвырнув меня в сторону.
И тут из леса появились лучницы. Девочки, человек двенадцать. Самой младшей было лет десять. Самой старшей – лет четырнадцать, как и мне. Они были в серебристых лыжных курточках и джинсах и все с луками. Они наступали на мантикора, и лица у них были решительные.
– Охотницы! – воскликнула Аннабет.
– Ну, замечательно! – буркнула Талия рядом со мной.
Спросить, что она имеет в виду, я не успел.
Одна из лучниц постарше выступила вперед, натянув лук. Она была высокая, грациозная, меднокожая. В отличие от остальных девушек, в ее длинных черных волосах блестел серебряный обруч, так что она выглядела как какая-нибудь персидская царевна.
– Дозволь убить добычу, госпожа!
К кому она обращается, я не понял, потому что девочка не сводила глаз с мантикора.
Чудовище взвыло:
– Так нечестно! Прямое вмешательство! Это противоречит Древним Законам!
– Отнюдь, – возразила другая девочка. Эта была чуть помоложе меня – лет двенадцати или, может, тринадцати. У нее были каштановые волосы, собранные в хвост, и странные глаза, серебристо-желтые, как луна. Лицо у нее было такое красивое, что у меня дыхание перехватило, но выражение лица – суровое и грозное. – Охота на всех диких зверей – мое право. А ты, гнусная тварь, не что иное, как дикий зверь.
Она взглянула на девочку постарше, с обручем в волосах:
– Дозволяю, Зоя.
– Если я не сумею заполучить их живыми, я получу их мертвыми! – зарычал мантикор.
И бросился на нас с Талией, зная, что мы слабы и оглушены.
– Нет! – вскричала Аннабет и кинулась на чудовище.
– Назад, полукровка! – воскликнула девочка с обручем. – Не лезь под выстрел!
Но Аннабет прыгнула чудовищу на спину и вонзила свой кинжал ему в гриву. Мантикор взвыл и завертелся на месте, размахивая хвостом. Аннабет вцепилась в него намертво.
– Стреляйте! – приказала Зоя.
– Не-ет! – заорал я.
Но Охотницы уже выпустили свои стрелы. Первая попала мантикору в шею. Вторая впилась в грудь. Мантикор отшатнулся и взвыл:
– Мы еще встретимся, Охотница! Ты за это заплатишь!
И прежде чем кто-нибудь успел что-то предпринять, чудовище вместе с оседлавшей его Аннабет спрыгнуло с утеса и кубарем полетело во тьму.