Таким образом, благодаря наступлению русских войск под начальством генерала Баратова авторитет германцев (в Персии. — А.Ш. ) был сильно поколеблен…»
Если бы события в нейтральной, но крайне неустойчивой внутри Персии развернулись таким образом, то, вне всякого сомнения, страна могла быть автоматически втянутой в Первую мировую войну на стороне Германии и Турции. Такой прогноз развития событий по сценарию графа Каница и принца Генриха Рейсского, однако, не оправдался. Да и не мог оправдаться: в Берлине и Стамбуле «востоковеды» и «специалисты по Персии» явно преувеличивали свои возможности и способности.
В российском Министерстве иностранных дел с началом Великой войны сочли, что единственным выходом из создавшегося положения — то есть реалий появления враждебного Персидского фронта — может быть только посылка войск в шахские владения. То есть речь шла о применении открытой силы. Глава МИДа С.Д. Сазонов полагал, что достаточная численность экспедиционных войск была около 10 тысяч человек.
Необходимость решения такой проблемы министр иностранных дел поставил перед Ставкой Верховного главнокомандующего и штабом Отдельной Кавказской армии, то есть перед генералом от инфантерии Н.Н. Юденичем. По мнению Сазонова, главные силы экспедиционных войск должны были разместиться под Тегераном.
Ставка, в свою очередь, посчитала, что успокоение северной части Персии (зоны российского влияния) невозможно без «ареста главнейших агитаторов, не исключая германских и турецких дипломатических представителей». Был поставлен вопрос о пресечении вооруженной рукой караванной доставки оружия из сопредельной Турции, то есть из ее Месопотамии. Ставка предлагала выдвигать войска в виде походных колонн с одновременным установлением контроля («быстрого наблюдения») на заранее определенных территориях.
Для того чтобы обеспечить спокойствие в той части Персии, которая прилегала к Туркестану, Хорасанский отряд полковника Гущина усиливался вдвое. Теперь он состоял из 1-го и 2-го Семиреченских казачьих полков при 4 пулеметах (всего 1000 человек).
Семиреченские казаки, имевшие на своем счету захват нескольких караванов с оружием и боеприпасами, надежно прикрыли в Хорасане пустынную границу с Афганистаном.
У германцев и турок в этом северо-восточном остане Персии, самом огромном по территории, так и не нашлось надежных пособников, готовых взяться за оружие. Так что Хорасан в годы Первой мировой войны оказался одной из самых спокойных персидских провинций. И это несмотря на то что здесь проживали немало кочевых и полукочевых племен, имевших в достатке оружие для мужской половины.
Речь шла о племенах пуштунов (афганцев), джемшидов, теймуров, караях, хазарейцев, белуджей, гоударей. Почти все они имели соплеменников в соседнем Афганистане. То есть если бы эти племена в персидском Хорасане взялись за оружие против русских экспедиционных войск, то их выступление, вне всякого сомнение, имело бы отклик в соседней стране. Однако этого вопреки желаниям в далеких Берлине и Стамбуле так и не случилось.
Англичане, в свою очередь, ввели войска в Систан, заселенный преимущественно кочевниками-белуджами. Так была создана достаточно эффективная завеса от Каспия до Оманского залива против проникновения в Афганистан и Белуджистан германской и турецкой агентуры и доставки туда оружия. Более того, эта мера внесла известное успокоение в восточной, приграничной части Персии.
Вопрос о посылке в Персию значительных экспедиционных сил решался сложно. Отдельная Кавказская армия, немалая часть войск которой была отправлена на европейский Восточный фронт, в это время вела тяжелые бои на Алашкертском направлении. Резервов она почти не имела, равно как и достаточных запас патронов и снарядов (часть их запасов была отправлена с Кавказа), провианта и военного имущества.
Поэтому новый царский наместник в Тифлисе, он же главнокомандующий Отдельной Кавказской армией великий князь Николай Николаевич-младший (бывший Верховный главнокомандующий России) доносил в Могилевскую Ставку о том, что не в состоянии выделить в Персию 10-тысячный отряд, о необходимости которого говорил глава российского МИДа.
Но именно с прибытием великого князя в Тифлис штаб Кавказской армии вплотную начал разработку «секретной операции» по вводу в Персию экспедиционного кавалерийского корпуса. Николай Николаевич-младший, поддержавший предложение главы МИДа России, в телеграфных переговорах убедил Ставку в необходимости проведения операции без промедления.
Однако предложение министра иностранных дел Сазонова великий князь Николай Николаевич-младший и командующий Отдельной Кавказской армией генерал от инфантерии Н.Н. Юденич отклонили. Во-первых, это был пассивный вариант действий. Во-вторых, в военном отношении ошибочный, то есть он не решал стратегической задачи «секретной Персидской экспедиции».
И, наконец, в-третьих, размещение 10-тысячного корпуса в Тегеране для контроля за обстановкой в персидской столице не давало контроля над самой страной. В первую очередь в областях сосредоточения прогерманских сил и границы Персии с Турцией. То есть речь шла о западных, приграничных провинциях, в том числе о горном Иранском Курдистане.
Великий князь и Юденич предложили Ставке Верховного главнокомандующего иной, свой план. Суть его состояла в следующем: с высадкой на каспийском берегу Каспия (в порту Энзели) экспедиционных войск предъявить шахскому правительству ультиматум об удалении с территории страны всей агентуры вражеских Антанте держав.
Одновременно экспедиционные войска составляли две сильные походные колонны на Хамаданском и Керманшахском направлениях. Тем самым прерывалось сообщение вражеской агентуры внутри страны с соседней Турцией. То есть прогерманские вооруженные отряды (жандармерия и конные племенные ополчения) лишались возможности получить поддержку извне.
В случае открытого вооруженного противодействия экспедиционным силам предусматривалось ведение активных действий против вражеских сил. То есть уничтожение прогерманских отрядов и действия по их интернированию (если это были турецкие и иные иностранные формирования на территории Персии).
В итоге с высочайшего волеизъявления нового Верховного главнокомандующего полковника Николая II Романова посылка экспедиционных войск стала делом решенным. Сила экспедиционного корпуса определялась в 2 пехотных батальона, 2 дружины государственного ополчения, 39 казачьих сотен и кавалерийских эскадронов при 20 конных и горных орудиях. Первоначальная численность корпуса составляла всего 8 тысяч человек.
Основу Кавказского экспедиционного корпуса кавалерийского (переименованного затем просто в Кавказский кавалерийский корпус) генерала от кавалерии Н.Н. Баратова в 1915–1918 годах составляла кавказская казачья конница. Она была хорошо приспособлена для действий в горной и пустынной местности, способна совершать в любое время года марш-броски, обладала высокими морально-боевыми качествами, отличалась в самую лучшую сторону своей организацией и высоким уровнем воинской дисциплины.
Была и другая веская причина того, что основу экспедиционных войск в Персии составила именно казачья иррегулярная конница. На обширном театре предстоящих военных действий, где хороших дорог было крайне мало, а расстояния огромны, жизнь воина зачастую зависела от его коня.
Первоначально состав Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса, организационно вошедшего в состав Отдельной Кавказской армии, был на 1 декабря 1915 года таков:
— 1-я Кавказская казачья дивизия (4 полка, 24 сотни);
— 2-я Кубанская и 1-я Терская казачьи батареи (12 конных орудий);
— взвод 2-й отдельной Кавказской мортирной батареи (2 гаубицы);
— 47-я саперная полурота с командой подрывников;
— 235-я Симбирская и 561-я Саратовская дружины Государственного ополчения;
— автомобильная команда.