Грамоты Булгаков почти не знал, благо, что расписываться научился. Когда на это пеняли, только рукой отмахивался:
– Правда ваша! Штыком действовать я куда способный, чем пером!
В мирной жизни Булгаков был человеком медлительным и размеренным, но в бою мгновенно преображался и был полон отваги.
За свою долгую службу Булгаков переслужил, наверное, со всеми известными полководцами. С наместником Кавказа Булгаков тоже вместе повоевать успел. При штурме Анапы в 1791 году командовал под началом Гудовича одной из штурмовых колонн, за что и получил Георгия 3‑го класса.
Вся русская армия знала об открытом и даже наивном характере Булгакова. Обмануть его было несложно, но только один раз. Второго быть не могло, так как генерал, завидев обманщика, сразу хватался за саблю.
Получив приглашение вернуться на службу, Булгаков не раздумывал.
– А чего мне дома делать? Гусей на дворе считать да бабские сплетни слушать? Лучше я напоследок жизни еще саблей помашу!
Вскоре ветеран был уже в Тифлисе, где Гудович сразу поставил перед старым соратником задачу – захватить мятежный Баку и наказать убийц своего предшественника.
Вместе с Булгаковым наместник решил послать и своего сына, только что получившего генерал-майорские эполеты.
– Кириллу моему чин генеральский даден не за его, а за мои заслуги, – доверительно сообщил он Булгакову. – Сам же он, по своему разумению, еще в лучшем случае поручик. Так что возьми с собой, обучи и наставь!
– Уж за это можешь быть спокоен, государь-надежа, в самое пекло брошу! – простодушно ответил Булгаков.
При словах таких наместник побледнел, но сдержался.
26 августа Булгаков прибыл в Дербент, где принял начальство над отрядом в три тысячи человек с десятком пушек. Провел смотр – солдаты были бодры и опытны. Удручало одно – отряд почти не имел провианта. Его планировалось доставить морем из Астрахани в Дербент, но помешали различные обстоятельства.
– Я согласен воевать даже без пороха, одними штыками, но без каши никак не повоюешь! – сокрушался Булгаков. – Голодный солдат – не солдат!
При этом Гудович всеми силами торопил Булгакова, опасаясь, что дело взятия Баку задержится до холодов, а то и вовсе сорвется. Что касается провианта, то наместник обещал, что его доставят флотилией прямо к Баку.
– Я не имею оснований не верить графу! – объявил Булгаков штабным. – Посему выступаем в поход на голодный желудок, а там как Бог даст!
Так и шли вдоль моря, довольствуясь половинной порцией. Впрочем, в остальном поход прошел без неожиданностей.
Не доходя до города, Булгаков отправил бакинцам письмо, в котором предупреждал, что «ежели жители не раскаются и не повергнут себя милосердию русского императора, то он потрясет непобедимым войском российским основание их города». В ответ Булгаков получил послание самого Хусейн-Кули-хана, который писал, что горько раскаивался в убийстве Цицианова, прося прощения и помилования.
– Экий фря, – сплюнул Булгаков. – Как ножик в спину наместнику втыкать, так горазд, а как на расправу, так жидок! Повесить бы мерзавца на первой осине! Да осин в здешних краях нет.
Но политика есть политика, и Булгаков обещал хану полное прощение. С ответом отправил он своего сына – подполковника Борисоглебского драгунского полка. Подъезжая к Баку, Булгаков-младший заметил, что люди толпами покидают город, направляясь за реку Куру.
Через переводчика подполковник поинтересовался, что происходит.
– Хусейн-Кули-хан обещал дать бакинцам новое место для поселения. Вот они и бегут, – словоохотливо сообщил ему толмач.
Беспрепятственно въехав в город, Булгаков-младший узнал, что и хан, не дожидаясь ответа, тоже бежал.
– Ну вот, с кем же мне теперь переговоры вести? – сокрушался подполковник.
Расстроенный Булгаков всю ночь вместе с переводчиком ездил по заполненным встревоженными жителями улицам, сиюминутно подвергаясь опасности.
– Я сын командующего русскими войсками, – говорил всем встречным. – Отец прислал меня к вам с единственной целью – объявить полное прощение!
Но бакинцы мало верили словам драгуна, и народ по-прежнему спешил оставить город.
К утру Баку почти опустел. Тогда Булгаков-младший выехал из города вслед за беженцами, не прекращая убеждать их вернуться.
Наконец ему удалось найти нескольких местных старшин и уверить их в том, что русские никого из жителей убивать и грабить не будут.