Фон лишь ненадолго оставляет её одну, улетает зачем-то. В Италию — об этом проговаривается Ли Юэшен. Тсуна не знает, зачем — и не хочет знать. Она сыта по горло этой Италией, пусть она там никогда не была.
Начинается новый учебный год. Тсуна продолжает хорошо учиться. Легко учиться хорошо, когда и в жизни всё — хорошо. У Тсуны даже начинают появляться какие-то приятельницы. Для того, чтобы завести настоящих друзей, ей должны встретиться люди с её опытом, люди, которые могли бы её понять. Но вот девочек, с которыми можно сидеть рядом и вести лёгкие несерьёзные разговоры, она нашла. Но — твёрдо помнила, что это — не подруги.
Когда Фон привозил её в школу и забирал оттуда (почему-то — всегда — лично), приятельницы Тсуны считали его её парнем. Тсуна всегда ужасно смущалась. Фон был красивым, статным, выглядел очень молодо — многие так думали. Ей завидовали.
Она и сама часто хотела, чтобы это так и было.
И — впервые, наверное, в жизни — её желание исполнилось.
Тсуне исполнилось восемнадцать. Это был милый домашний праздник с Фоном и Ли Юэшеном. С приятельницами она отпраздновала отдельно в кафе. Невежливо было не праздновать с ними, но в дом, где нет никаких её мифических родителей, где она живёт только с человеком, который к ней никак официально не относится и с которым у них непонятные — другим — отношения, их приглашать не хотелось. Не хотелось лишних вопросов. Ещё звонила мама. Говорить с мамой было особо не о чем. В общем, праздник был тихий и какой-то слегка печальный. Но в её положении — наверное, это лучше, чем могло быть.
Фон, как всегда, тихий и тактичный, всё понимал.
И поэтому с шокирующим предложением подошёл только на следующий день.
— Тсуна, — начал он издалека. — Тебе уже восемнадцать…
— Да?
— Я хотел спросить, как ты ко мне относишься? Понимаю, что вопрос провокационный, но ответь, пожалуйста.
— Хорошо, — пролепетала Тсуна.
Ну а как ещё отвечать на такие вопросы?
— А нравлюсь ли я тебе как мужчина? Только, пожалуйста, честно.
Тсуна, конечно же, покраснела и ужасно смутилась.
Потом подумала, что, чтобы задавать такие вопросы, надо знать половину ответа. И потому она ответила честно:
— Да…
— Правда? — как-то немного взволнованно спросил он.
— Да, — уже увереннее сказала Тсуна. — Очень.
Она совсем уверилась в своих словах.
Но, правда, плохо понимала, что происходит.
Фон же улыбнулся.
— Я просто хотел признаться тебе в любви, Тсунаёши.
Тсуна не была политиком, мафиози и китаянкой, так что сохранить лицо ей не удалось совсем. Про себя она подумала, что выглядит, наверное, глупо.
Кем был для неё Фон? Уже долгое время — самым близким человеком во всём мире. Она была готова убить за него — она уже доказала это. Самый близкий человек…
И она любила его.
— Спасибо, — пробормотала она, всё ещё в шоке. — Ой, то есть, я хотела сказать…
— Что я не настолько сильно тебе нравлюсь? — с лёгкой грустью спросил он.
С лёгкой грустью — потому что не привык показывать свои чувства в полной мере. Тсуна давно это заметила. Она знала это.
— Нет, нет. Настолько… Просто… это было очень неожиданно, вот. — Он улыбнулся снова, куда радостнее и светлее. — Но… почему? — спросила девушка взволнованно.
— Что — почему?
Фон наверняка знал, о чём она спрашивает — Тсуна знала и это. Но он почему-то хотел услышать что-нибудь от неё.
Отвратительный, на самом деле, вопрос. Но она не могла не спросить. Ей было нужно это.
— Почему я? Я же… я же… совсем тебе не подхожу, — скомканно сказала она.
— Не знаю, — с улыбкой сказал он. — Любовь не выбирают. Я просто полюбил тебя сразу, как только увидел во время Битвы Представителей. Почти сразу. И не говори, что ты мне не подходишь. Ты — лучшая, и подходишь мне лучше всех.
Тсуна покраснела ещё гуще.
— Но я же…
— Я понимаю, что ты до сих пор не оправилась полностью. Я понимаю, что ты хочешь поспорить с каждым моим словом. Но думать ты мне не запретишь, понимаешь?
Тсуна несмело кивнула.
Что ей было ещё делать?
Она совсем не умела реагировать на признания в любви.
Она никогда раньше не подумала бы, что кто-то может полюбить её.
Но всё же. Реагировать надо было. И надо было реагировать правильно. Хотя бы — глупо и стереотипно, хотя бы — как в глупом фильме про любовь. Но — правильно.
— Ты… мне очень нравишься. Очень. Ты — мой самый близкий человек. Единственный. Я… наверное, плохо понимаю, что такое любовь, но я думаю, что… что я тоже люблю тебя.
Как бы грустно это ни было, она говорила правду. Тот возраст, когда девочки узнают, что такое любовь, у неё просто отняли. А со стороны она эту любовь видела только в фильмах.
Она не знала, правильно ли она отреагировала. Она волновалась.
— Я тебя понял, — улыбнулся Фон. — И, я понимаю, переходить к этому, наверное, рановато, но. Может, поженимся?
Как на это реагировать, Тсуна не знала. Совсем. Поэтому решила просто сказать то, что рвалось наружу само.
— Да, — сказала она.
Фон посмотрел на неё удивлённо.
— Я думал, ты откажешься, — со смущённым смешком сказал он. — Даже кольца не купил…
— Потом купишь, — пожала плечами Тсуна.
Она не видела большой необходимости в этом кольце.
— Прости, — сказал Фон.
— Всё хорошо, — улыбнулась Тсуна.
========== Часть 14 ==========
Свадьба была тихой, скромной, домашней и очень маленькой. Присутствовали только люди из триады. Из тех, кто был с ней раньше, Тсуна пригласила только маму — и та не приехала. Ей запретил отец. Он сказал, что Тсуна ему больше не дочь — а значит, и ей тоже. По его мнению, так должно было быть. Тсуна проплакала полночи перед свадьбой. Было просто ужасно знать, что для мамы слово её ужасного мужа важнее дочери, важнее её свадьбы. А ведь Фон предлагал Нане полностью освободить её от влияния Емитсу. Она не захотела. Сама.
Она всё же любила мужа. До сих пор. Несмотря ни на что.
В первую брачную ночь Тсуна тоже плакала. А Фон сцеловывал её слёзы. Она извинялась, она чувствовала себя отвратительной женой, а он говорил, что она замечательная, что он убил бы их всех, если бы ей от этого стало легче.
Он сцеловывал её слёзы — а потом, когда она подуспокоилась, плавно перешёл к зацеловыванию всего остального.
И Тсуна забыла о своих слезах.
И слёзы высохли, пока он медленно раздевал её.
И, когда он вошёл — не больно, практически совсем не больно, хотя читанные ею женские романы утверждали, что боль должна быть — она забыла обо всём, кроме него, кроме своего удовольствия и своего счастья.
После они долго лежали и говорили. О том, что всё будет хорошо. О том, что Тсуна больше никогда не будет одна.
Тсуна поняла, что она вышла замуж за идеального человека. Она и раньше это знала, да — но сейчас это понимание пришло так остро.
А вскоре она узнала, что беременна. И — она никогда не видела на лице Фона такого счастья. Впервые на её памяти он совсем-совсем не скрывал своих эмоций. После ещё и выяснилось, что это близнецы, мальчики, и счастью вообще не было предела.
Больше Тсуну никто не трогал. По-настоящему — никто.
Планы с университетом пришлось отложить, а потом и забыть совсем. Всё её внимание занимала сначала беременность, а потом дети. А потом ещё и вторая беременность, и ещё одна дочка.
Да, она стала домохозяйкой. Как мама. Она всегда знала, что она очень похожа на маму.
Но только у неё был любящий муж. Но только она знала, за кого вышла замуж.
Но только — у неё всё было хорошо.