И жизнь неправильную, в общем-то, тоже.
Только потом, удостоверившись, что она всё выпила, Фон повторил всё то, что он сделал до этого. Чувство наполненности жизнью (Тсуна про себя решила, что правильнее всего будет так это называть) уж не принесло такого шока и эйфории, но всё-таки порадовало, даже улыбнуться заставило. Фон почему-то улыбнулся ей в ответ.
На часах было без пяти восемь. Не так уж и поздно, если подумать.
— Добрый вечер, — тихо сказал он.
— Добрый, — согласилась девушка.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше?
— Ты спала?
— Да.
— Много?
Не то чтоб Тсунаёши нравилось, когда так лезут в её жизнь…
— С чего вообще такие вопросы?
— Просто беспокоюсь.
— Не стоит, — недовольно ответила она. Фон лишь печально покачал головой.
— Много, — всё же ответила девушка. — Ночью теперь заснуть не смогу.
— Сможешь, твоему организму это надо.
Тсуна так не думала, но решила не отвечать.
— Зачем мне все эти таблетки?
— Точно не помешают. Тебе снятся кошмары?
— Нет.
— Замечательно. Через пару дней я заберу тебя отсюда, хорошо?
Девушка хотела всё-таки добиться правды про таблетки, но после этого разом про них забыла.
— Куда?
— Либо ко мне, либо могу предложить отдельную квартиру. Можешь вернуться в Японию, но делать тебе там точно нечего, да и отпущу я тебя туда не раньше, чем через пару месяцев.
— Почему?
— Там сейчас… неприятно. И тебе, повторюсь, делать там нечего.
— А зачем вы всё это делаете?
Новость о том, что её так легко могут отпустить в Намимори, удивила даже сильнее, чем предыдущая, тем более, что в что-то неприятное, происходящее в Японии, девушке верилось с трудом — интуиция не давала. А то, что она нужна всего на два месяца… как-то мало, не правда ли? Или её потом не отпустят, а убьют, а Япония — лишь сказка, чтобы она не беспокоилась? Но они наверняка понимают, что она подобные вещи чувствует. И могли бы тогда не лгать, она же самоубийца, она же не будет против смерти.
Наверное.
И всё же. Зачем она здесь кому-то нужна? И лично Фону в первую очередь.
— Боюсь, мой ответ тебе не понравится.
А так действительно было намного лучше. Это девушку вполне устраивало.
— Хорошо. А где я меньше вам помешаю?
— У меня дома. Но если тебе неприятно, лучше скажи об этом, я не хочу тебя заставлять… больше, чем уже это делаю, — закончил он под скептическим взглядом.
Ну надо же, она может смутить самого Аркобалено Урагана!
— А вы не боитесь, что я могу сбежать от вас… насовсем?
Она не хотела говорить об этом вслух и прямо, но понадеялась, что намёк понятен. Да что уж… ему он не мог просто быть непонятен.
— Не думаю, что через… в это время ты всё ещё будешь этого хотеть.
— Правда?
— Правда.
Звучало странно, но Тсунаёши решила не спорить.
— Понятно.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
Вот зачем она снова это сказала? Но, впрочем, что именно ей могло быть нужно, она не знала.
— Точно?
— Точно.
Опять этот странный, бессмысленный диалог.
— Хорошо. Ты помнишь, что всегда можешь попросить что угодно. У меня ещё много дел, а тебе, не стоит спорить, надо ещё немного поспать. Спокойной ночи.
— Спокойной, — ответила Тсунаёши.
Когда он уже подходил к двери, она всё-таки очень тихо сказала:
— Спасибо.
========== Часть 5 ==========
Всё-таки, она зря его ни о чём не попросила. Медсёстры с ней не разговаривали, только молча давали таблетки и уходили, лишь поглядывали странными, неприятными взглядами. Охрана за дверью переговаривалась невнятно, так как тихо, как будто им приказали её не тревожить, а шагов в коридоре слышалось очень мало, и девушка вскоре догадалась, что её палату попросту обходят десятой дорогой, возможно, даже без дополнительных просьб и приказов.
Конечно, она могла бы попросить у охраны всё, что угодно — Фон же сказал. Но Фон вообще много чего сказал, а если она даже у него ничего просить не стала, то… у охраны? Незнакомых сомнительных типов из триады? Он правда думал, что она что-то подобное сделает? Или, быть может, скорее только потому и сказал, что знал, что охране напрягаться не придётся?
…А какая ей вообще разница?
Что-то делать быстро перехотелось, равно как и думать об этом. То ли чудодейственное непонятно что Фона наконец перестало действовать, то ли просто. Скорее всего, первое. И через некоторое время к Тсунаёши потихонечку подкрались мысли другие — о том, что она устала и о том, что она действительно, как и говорил Реборн, никчёмна. Потому что… потому что она ведь знала, она ведь предчувствовала, у неё ведь дар её странный, она ведь должна была, она ведь не могла не, она ведь точно знала, что ничем хорошим это всё не кончится. Она ведь… она должна была сопротивляться, она должна была не дать себя во всё это впихнуть, она должна была сказать своё «нет» железным тоном, не пускать Реборна и всех этих людей в свою жизнь. И, разумеется, она не должна была давать себе почувствовать по отношению к ним что-то тёплое и приятное. И уж тем более — не должна была доверять.
Потом начала подкатывать апатия. Сначала — волнами, и на приливе Тсуна смотрела в потолок, не имея сил закрыть глаза, на отливе — в окно на солнце. Солнце смотрело на неё и почему-то совсем не напоминало ни Реборна, ни Рёхея, ни Шоичи, ни прочих. Потом Тсунаёши погрузилась в это полностью.
Она не знала, сколько прошло времени, только солнце давно уже зашло, но она совсем не обратила на это внимания, и кромешная тьма за окном её бы даже удивила, если бы она чувствовала себя способной удивляться. Но в какой-то момент пришёл Фон, почти сразу после ухода медсестры с очередной порцией таблеток, снова положил ей руку на лоб, снова наполнил чем-то там непонятным, но несомненно чудодейственным, и она снова начала что-то осознавать и о чём-то думать.
— Плохо? — спросил он.
— Нормально.
Как будто могла она что-то другое ему сказать, честное слово.
— У меня такое ощущение, что это же вы сказали бы и вчера, и позавчера, и неделю назад, и… простите, — запнулся он.
Да, это банальная, всем в этом мире привычная ложь. Вот только все нормальные люди принимают эту нехитрую игру и соглашаются отвечать той же ложью, а он вот… и за что он вообще извиняется?
— Всё нормально, — зачем-то повторила девушка. — Я, правда, совсем не понимаю, зачем я вам нужна, но так как вы вряд ли мне на этот вопрос ответите, всё нормально абсолютно.
Он вздохнул и посмотрел в окно. Тсунаёши впервые подумала, что это окно её уже очень достало. Только она раньше этого не замечала, потому что не замечала ничего вообще. А теперь вот это поняла.
Вообще-то, её всё уже достало… но об этом точно лучше было не думать. Молчать про себя. Иначе опять придётся во всё это, доставшее, упасть.
Впрочем, это Тсунаёши просто знала наперёд, сейчас ей падать никуда не хотелось. В себя — Фон не даст, уже не дал. Не в себя… что ж, в конце концов её наверняка и правда убьют, но сейчас этого всё равно не хотелось, пусть оно и было неизбежно.
— Ты права, — с лёгкой, но немного напряжённой улыбкой ответил Фон, — на этот вопрос я ответить пока затрудняюсь. Но твоё понимание нормального меня всё равно напрягает. Я принёс тебе твой телефон, там есть пропущенные от кого-то и несколько непрочитанных сообщений в социальных сетях, — он положил телефон ей на стол, — но это не важно. Хм. Реборн учил тебя медитировать?
Что-то такое вроде когда-то было. Но тогда Реборн, кажется, счёл её безнадёжной настолько, что учить дальше просто не стал. Вроде бы. Тсунаёши очень быстро об этом забыла — в то время вообще сложно было помнить такие мелочи. В то время и собственное имя забыть можно было…