Девушка удерживала себя от многих вопросов, но тут всё же не смогла промолчать.
— И вы правда оставите меня без охраны?
— Ты боишься кого-то? — удивлённо спросил он.
— Я? — они столкнулись полными непонимания взглядами. Тсунаёши поняла, что теперь она растеряла все свои предположения и мысли о том, что вообще происходит, пусть их и было немного. Неужели он подумал о чём-то совсем другом? — Нет, я имела в виду, что вы могли бы предположить, что я… могла бы сбежать, — сбивчиво закончила она. Происходящее казалось ужасно странным.
— А, — он не выдал никаких эмоций, но девушке, опять же, показалось, что он был немного смущён. Но снова однозначно показалось. — А тебе есть, куда бежать?
— Ну…
Он был прав. Дома, в Намимори, никого не было, кто мог бы её встретить, даже не то что спрятать. Где-то ещё — тем более, и отец в Италии ей бы совсем не обрадовался. Да и вряд ли у него будет лучше, чем тут, с Фоном. И все эти места, и Намимори, и уж тем более далёкая Италия были слишком недосягаемы в её нынешнем положении. А ведь она даже не знает, где находится, только очень приблизительно: Гонконг. Наверное. И специальный административный район, а не остров. Вот только…
— Вот только не говори мне ничего про тот свет, хорошо? Я думаю, скоро ты перестанешь туда хотеть.
— Я уже не хочу, — честно ответила она, зная, что не захочет даже потом, когда действие странной силы Фона закончится. — Хотя, пока вы этого не знали… — она запнулась. Наверное, будет очень невежливо, да?
— Я это учитывал, — улыбнулся он, не выказав ни капли недовольства. — Тебе что-нибудь сейчас надо?
— Нет.
— Точно? Ты не голодная? Тебе точно ничего не надо? Я могу…
— Точно. Спасибо за заботу, но мне точно ничего не надо.
Он всё равно не поверил, но настаивать не стал.
— Хорошо, отдохни тогда.
========== Часть 7 ==========
Отдохнуть? Отдых — наверное, несколько странное слово. По крайней мере, Тсуна даже сначала не смогла его понять. Она ведь в больнице только и делала, что отдыхала. Не то чтобы сейчас она была бодра и полна энергии, но и просто так сидеть и ничего не делать не хотелось.
Оставшись одна, она осмотрела комнату, не обнаружила ничего интересного, кроме полного шкафа женской одежды, приготовленной явно для неё, удивилась этому факту, потому что с какой бы радости Фону о ней так заботиться, но решила об этом не задумываться. Не решилась пока куда-то выходить, и поэтому достала наконец телефон, устав убегать от виртуальных значков и необходимости обратить на них внимание.
Ожидаемо — ничего. Восемнадцать с чем-то тысяч сообщений в чате класса — она и раньше, до всего этого, редко туда заглядывала. Двести тридцать семь сообщений в другом чате, официальном, с учителями. Это тем более неважно — вряд ли она когда-нибудь вернётся в школу. Вряд ли Фон ей позволит, да и в ту же самую всё равно не хочется, слишком много воспоминаний. Лично ей никто всё равно не писал. Ленты соцсетей — и ещё бессмысленнее смотреть. Какое ей дело до того, кто что постит, кто чем живёт? Тсунаёши полистала немного, задумавшись, и вышла. Уведомления от дурацких телефонных игр. Тоже совсем не то, о чём нужно думать.
Зачем современному человеку телефон? Вернее, нет, зачем ей телефон? Зачем ей Интернет, зачем ей мобильная связь? Тсуна впервые задумалась о том, что это, на самом деле, показатель. Если современному человеку не нужен телефон, значит, этого человека нельзя назвать живым и полноценным.
Ни от родителей, даже от мамы, ни от бывших хранителей — ничего. Как будто их нет. И никогда не было. Что с ней не так? Что с ними не так? Или, может быть, с ними со всеми: со всей семьёй, всеми друзьями и знакомыми?
А если бы отец узнал, что она у Фона, что бы он сделал? Счёл бы он это выгодным или невыгодным, и подумал бы он хоть о чём-нибудь, что касается дочери, а не выгоды? А если бы бывшие хранители узнали?
Как-то много у неё сегодня глупых мыслей. Наверное, потому, что много мыслей вообще. Наверное, так не должно быть. Это лучше, чем если бы совсем не было, Фон творит чудеса, но всё же это слишком непривычно.
Наверное, стоило пройтись по дому и узнать, что где находится, или пойти к Фону и что-нибудь спросить, но девушке было лень. А может быть, просто не хотелось. А может быть, или даже точно, лень и отсутствие желания — это одно и то же, ведь отличить их друг от друга иногда бывает почти невозможно. Лень — это и есть нежелание, а те, кто их разделяет, попросту лгут сами себе. И ещё… да, понятно, что в последнее время она совсем ничего не хотела. Лишь в какой-то момент захотела исчезнуть, но потом даже перестала понимать, хорошо или плохо то, что ей помешали. Но, если задуматься, то когда в последний раз она чего-то на самом деле хотела?
Во время битвы представителей — да, хотела кому-то помочь. Но после… Ну, ладно, иногда ещё хотела есть.
В дверь постучали.
— Тсунаёши, тебе всё же стоит поесть, — сказал Фон, не открывая двери. — Уже время обеда. К тому же, ты ведь отказалась от завтрака.
И вот откуда он узнал? О том, что она не завтракала — специально, что ли, звонил и спрашивал? А о том, что она только что о еде подумала?
— Но…
— Ты выйдешь, или тебе сюда принести?
Что? Она не ослышалась? Он хочет принести ей еды в комнату?
Ну нет, нет, так уже совсем нельзя.
Пришлось вставать и пытаться побыть хорошей девочкой. Или хотя бы не совсем ужасной.
— Хорошо, сейчас приду, спасибо.
На самом деле, она не знала, хочет ли она есть, но отказывать было невежливо. Да и немного страшно, на самом деле. Фон, он ведь всё-таки далёкий и незнакомый совсем.
Ничего страшного, правда, не случилось. Да, Тсуна всё ещё не понимала, зачем она здесь, и немного (нет, совсем не немного, но о величине проблемы лучше иногда не думать) боялась потерять лицо, сделать что-то не так или ляпнуть какую-нибудь глупость, но эти страхи почти легко уничтожались мыслью о том, что ей всё равно, что она этого всего не хотела, а если Фон хотел, и она ему зачем-то нужна, то пусть терпит такую, какая есть. И что пора бы уже перестать хотеть казаться хорошей девочкой, после всего-то, наконец. Фон с разговорами не лез, предоставляя ей пространство думать что угодно, и за это девушка была ему почти благодарна. Почти — потому что, ну, серьёзно, зачем бы ему с ней всё это делать? Было бы куда лучше, если бы он оставил её в покое. Намного лучше, что бы там ни говорили и ни думали те, кто называет себя нормальными. А ещё потому, что предчувствия у Тсуны были… не те. Нет, она не ждала ничего плохого, этого она не чувствовала, Однако Фон готовился сделать что-то, чего она не хотела. То есть, явно опять собирался принуждать её к чему-то, что ей якобы поможет. То есть, даже и поможет-то, по его мнению. Вот только помощь ей не нужна. Ей всего лишь нужно, чтобы её оставили в покое.
Да, раньше она тоже так думала — и вот чем это кончилось. Однако раньше она так думала малооформленно и без надежды, что так будет, а когда это кончилось и так стало — да, она стала думать обратное. И пришла к выводу, что она не хочет никак. И всё для себя решила. И если раньше покой был целью, то теперь он стал лишь средством её достижения.
Но, увы, Фону до её целей дела не было. Ему было дело лишь до своих триадных интриг, и что там он собирался творить с её помощью. Ему было дело до своих целей, а она — зачем-то живая и даже здоровая — была лишь средством их достижения.
С этими мыслями, правда, не соглашалась её хвалёная интуиция. Что, нет? А что тогда ему нужно? Интуиция разумного ответа не давала, или давала, но такой, что Тсуна не могла его ни почувствовать, ни понять. Поэтому она решила, что ей плевать. Фон и Фон. Триады и триады. Не триады — ну, значит, не триады. Ей же несложно немного подождать, правда? Всё равно ни выбора нет, ни прочих целей и побочных задач.