| LITTLE SPECK IN GARNERED FRUIT By O’Henry From THE VOICE OF THE CITY |
Персики О’Генри (Перевод Е. Калашниковой) Из сборника Голос большого города |
| The honeymoon was at its full. There was a flat with the reddest of new carpets, tasselled portieres and six steins with pewter lids arranged on a ledge above the wainscoting of the dining-room. The wonder of it was yet upon them. Neither of them had ever seen a yellow primrose by the river's brim; but if such a sight had met their eyes at that time it would have seemed like -well, whatever the poet expected the right kind of people to see in it besides a primrose. |
Медовый месяц был в разгаре. Квартирку украшал новый ковер самого яркого красного цвета, портьеры с фестонами и полдюжины глиняных пивных кружек с оловянными крышками, расставленные в столовой на выступе деревянной панели Молодым все еще казалось, что они парят в небесах. Ни он, ни она никогда не видали, "как примула желтеет в траве у ручейка"; но если бы подобное зрелище представилось их глазам в указанный период времени, они бесспорно усмотрели бы в нем - ну, все то, что, по мнению поэта, полагается усмотреть в цветущей примуле настоящему человеку. |
| The bride sat in the rocker with her feet resting upon the world. She was wrapt in rosy dreams and a kimono of the same hue. She wondered what the peo- ple in Greenland and Tasmania and Beloochistan were saying one to another about her marriage to Kid McGarry. Not that it made any difference. There was no welter-weight from London to the Southern Cross that could stand up four hours - no; four rounds -with her bridegroom. And he had been hers for three weeks; and the crook of her little finger could sway him more than the fist of any 142- pounder in the world. |
Новобрачная сидела в качалке, а ее ноги опирались на земной шар. Она утопала в розовых мечтах и в шелку того же оттенка. Ее занимала мысль о том, что говорят по поводу ее свадьбы с "Малышом Мак-Г арри в Г ренландии, Белуджистане и на острове Тасмания. Впрочем, особого значения это не имело. От Лондона до созвездия Южного Креста не нашлось бы боксера полусреднего веса, способного продержаться четыре часа - да что часа! четыре раунда - против Малыша Мак-Г арри. И вот уже три недели, как он принадлежит ей; и достаточно прикосновения ее мизинца, чтобы заставить покачнуться того, против кого бессильны кулаки прославленных чемпионов ринга. |
| Love, when it is ours, is the other name for self- abnegation and sacrifice. When it belongs to people across the airshaft it means arrogance and self-con- ceit. |
Когда любим мы сами, слово "любовь" - синоним самопожертвования и отречения. Когда любят соседи, живущие за стеной, это слово означает самомнение и нахальство. |
| The bride crossed her oxfords and looked thought- fully at the distemper Cupids on the ceiling."Precious," said she, with the air of Cleopatra asking Antony for Rome done up in tissue paper and delivered at residence, "I think I would like a peach." |
Новобрачная скрестила свои ножки в туфельках и задумчиво поглядела на потолок, расписанный купидонами.- Милый, - произнесла она с видом Клеопатры, высказывающей Антонию пожелание, чтобы Рим был поставлен ей на дом в оригинальной упаковке. - Милый, я, пожалуй, съела бы персик. |
| Kid McGarry arose and put on his coat and hat. He was serious, shaven, sentimental, and spry. |
Малыш Мак-Гарри встал и надел пальто и шляпу. Он был серьезен, строен, сентиментален и сметлив. |
| "All right," said he, as coolly as though be were only agreeing to sign articles to fight the champion of England. "I'll step down and cop one out for you see?" |
- Ну что ж, - сказал он так хладнокровно, как будто речь шла всего лишь о подписании условий матча с чемпионом Англии. - Сейчас пойду принесу. |
| "Don't be long," said the bride. "I'll be lonesome without my naughty boy. Get a nice, ripe one." After a series of farewells that would have befitted an imminent voyage to foreign parts, the Kid went down to the street. |
- Только ты недолго, - сказала новобрачная. - А то я соскучусь без своего гадкого мальчика, И смотри, выбери хороший, спелый,После длительного прощанья, не менее бурного, чем если бы Малышу предстояло чреватое опасностями путешествие в дальние страны, он вышел на улицу. |
| Here he not unreasonably hesitated, for the season was yet early spring, and there seemed small chance of wresting anywhere from those chill streets and stores the coveted luscious guerdon of summer's golden prime.At the Italian's fruit-stand on the corner be stopped and cast a contemptuous eye over the dis- play of papered oranges, highly polished apples and wan, sun-hungry bananas. |
Тут он призадумался, и не без оснований, так как дело происходило ранней весной и казалось мало вероятным, чтобы где-нибудь в промозглой сырости улиц и в холоде лавок удалось обрести вожделенный сладостный дар золотистой зрелости лета.Дойдя до угла, где помещалась палатка итальянца, торгующего фруктами, он остановился и окинул презрительным взглядом горы завернутых в папиросную бумагу апельсинов, глянцевитых, румяных яблок и бледных, истосковавшихся по солнцу бананов. |
| "Gotta da peach?" asked the Kid in the tongue of Dante, the lover of lovers."Ah, no, - " sighed the vender. "Not for one mont com-a da peach. Too soon. Gotta da nice-a orange. Like-a da orange?" |
- Персики есть? - обратился он к соотечественнику Данте, влюбленнейшего из влюбленных.- Нет персиков, синьор, - вздохнул торговец. -Будут разве только через месяц. Сейчас не сезон. Вот апельсины есть хорошие. Возьмете апельсины?
|