В последний раз Аня набрала номер Толяна, но он по-прежнему не ответил, только вместо длинных гудков автоответчик сказал, что абонент временно недоступен.
– Ну и хрен с тобой! Ты сам во всем виноват! – отмахнулась она от назойливых мыслей о непонятно куда исчезнувшем Толяне.
– Семочка, я немного устала. Спасибо, что помогаешь мне. Я воспользуюсь твоим гостеприимством несколько дней, а потом уеду к сестре в Питер, – трепещущим голосом произнесла Аня, пожав руку Семы.
– Конечно, Анечка! Идем, я тебе покажу весь отель и твой номер. Он лучший на этаже! – с гордостью заметила Семен.
– Интересно, чему это Сема так радуется? Во-первых, это не его отель, он здесь всего лишь что-то вроде управляющего. А, во-вторых, что он нашел интересного в этом уродливом монстре из стекла и бетона? – подумала Аня, благодарно улыбнувшись Семену.
– Очаровательный отель! Столько света… Как мило, Сема, что ты заботишься обо мне! Ты мне так помогаешь. Что я могу для тебя сделать? – из вежливости спросила Аня.
– Дорогая, ты все еще играешь на флейте? – спросил Сема, вспомнив, как его в студенческие годы умиляли исполняемые Аней музыкальные трели.
– Конечно, же, Сема. Это такая малость, – улыбнулась она сентиментальности друга. – Завтра обязательно я сыграю специально для тебя, Семочка. Если хочешь, сыграю хоть двухчасовой концерт. Музыка, это ведь все что мне осталось в жизни…
Аня вздохнула и на сей раз была искренна с собой и другими. Она и вправду никогда не прекращала играть на флейте. Если для такого лишенного чувств и проявлений человечности жестокого создания, как она, на свете и было что-то святое, так это, вне сомнений, являлась только музыка, которая для нее ассоциировалась с волшебными звуками флейты. Звучание этого духового инструмента ее с детства завораживало и успокаивало одновременно, позволяя не только слышать себя, свой внутренний голос, но и ясно видеть суть любой вещи или явления. Когда Аня о чем-то глубоко задумывалась под мелодичные звуки флейты, она как будто впадала в какой-то транс и, порой, это доходило до ясновидения, когда перед внутренним взором, как во сне, являются картины из будущего или загадочные символические образы. Особенно игра на флейте помогала Ане, когда возникали какие-то проблемы или препятствия в исполнении ее планов, как сейчас.
В данный момент ей хотелось побыстрее, пока не забылось, записать в нотную тетрадь вертевшуюся с утра в голове мелодию. Эта неизвестная ранее музыка, казалось, шла из глубин Вселенной. Она словно взрывала мозг, столько в ней было огненной силы, страсти и леденящего душу страха одновременно. Аня видела перед глазами огонь, стену огня, за которой отчаянно кричал человек.
– Что это может означать?! Откуда берутся эти звуки и образы в голове? – безуспешно задавалась вопросом Аня, не находя даже тени ответа.
Глядя на себя в зеркало, Аня никогда не осмелилась бы назвать себя социопаткой. Просто Аня осознавала, что она в разы умнее и талантливее других людей. Ну и пусть говорят, что это гордыня! А что плохого в том, что человек превосходит других умом или какими-то способностями? Тетя Зина не раз называла племянницу ненормальной, если ее поведение не соответствовало ожиданию окружающих.
– Ты вообще нормальный человек? – спросила Зина, когда Аня привязала к ножке кровати трехлетнюю умственно неполноценную дочку тети, потому что та пыталась что-то нарисовать черничным вареньем на ее партитуре, а потом, со зла, что ее прогнали, пописала ей в сумочку.
– Это зависит от того, что вкладывать в понятие нормальности. У нас чаще всего это типовой ярлык, который выдают большинству ординарных обывателей, ползущих колонной вдоль плинтуса. Стоит кому-то выбиться из этого послушно ряда, и он сразу становится ненормальным, – цинично рассмеялась Аня. – Так что получается?! Если это так, то избавьте меня от оскорбления нормальностью.
Люди вокруг безнадежно глупы и бездарны! Аня в этом убеждалась ежедневно на тысячах примеров. Единственная вещь, перед которой Аня могла преклоняться – это собственный и чужой гений. Она физически не испытывала привычных людям чувств, в том числе и зависть, поэтому видя перед собой подлинный талант, готова была склонить перед ним голову, вслух признавая его превосходство. Так, однажды, в галерее современного искусства Аню до глубины души поразили картины одной молодой художницы. Запечатленные на холстах образы до невероятности были похожи на те, которые ей самой являлись во время игры на флейте. Аня даже хотела познакомиться с необычайно талантливой девушкой, но та, являясь примерно такой же социопаткой, как и Аня, высокомерно ее отфутболила, дав понять, что она общается только с избранным кругом лиц из художественной среды.