— Все равно не поверю, — произнес он. — Вас нет, это просто мираж. Дайте глотнуть, ради всего святого…
Ему протянули колбу — Девять за это время дополнил ее до прежнего уровня. Хенли припал к ней, как младенец к материнской груди и, опустив веки, погрузился в нирвану.
— Не давайте мне проснуться, — невнятно произнес он.
— Но ведь вы и не спите.
— Тогда не позволяйте мне заснуть. Теперь я знаю, что такое амброзия — нектар богов.
— Богов? Кто такие боги?
— На самом-то деле их нет. Но живут они на Олимпе и там пьют… Пьют вашу амброзию…
— Умственные процессы лишены всякой логики, — констатировал Три.
Хенли вознес колбу и продекламировал:
— О, стойка есть рай, и кабак — это рай, И с места они не сойдут…[3] Выпьем за рай и райское блаженство.
— Что такое рай?
Хенли задумался на секунду, потом вдохновенно продекламировал:
— Даром? Что вы знаете о Даре?
— Дар небес — это чудо из чудес, нынче ты пьян, а завтра трезв… Парни, пока мы не расстались, я пью за вас.
Что он и сделал.
— Интеллект в зачаточном состоянии. Годен только для физической работы, — подытожил Три. — Надо выяснить, обладают ли земляне достаточной выносливостью. Если да, будем готовить вторжение и захват. Все-таки три-четыре миллиарда обитателей. В конце концов такое количество даже примитивных рабов можно будет использовать…
— Урра-а-а! — прокричал Хенли.
— По-моему, с координацией движений у него явно не все в порядке, — огорченно сказал Три. — Но, возможно, сила у него все-таки имеется. Как ваше наименование, существо?
— Друзья, вам я разрешаю звать меня Алом.
Хенли с великим трудом встал на ноги.
— Ал — это ваше личное имя или наименование всего вашего вида? Есть ли более полное наименование?
Хенли оперся на стену и чуточку подумал.
— Это наименование вида, — подтвердил он. — Но сокращенное. А полное… Сейчас я изложу вам, как оно звучит по-латыни…
И он изложил по-латыни, насколько помнил.
— Нам бы надо проверить вас на выносливость. Вы будете бегать между двумя стенами до полного утомления. Дайте колбу с вашим питанием, я пока подержу ее…
Девять хотел отнять у Хенли драгоценный сосуд, но тот вцепился в него мертвой хваткой.
— Один глоток, такой кро-о-хотный глоточек и я пущусь в бега. Клянусь вам! Куда скажете, туда и побегу…
— Возможно, эта пища укрепит его, — высказал предположение Три. — Позвольте ему, Девять.
«А что, если такое блаженство уже не повторится?» — испугался Хенли и присосался к колбе. После чего он, радостный, как отправляющийся на смерть гладиатор, приветствовал дариан, которых почему-то стало четверо.
— Все на бега, парни! Всей компанией… Делайте ваши ставки. Я — бесспорный лидер. Сорвете большой куш. Но сперва немного допинга…
Допинга он принял и в самом деле немного, на этот раз всего пару унций.
— Достаточно, — сказал Три. — Начинайте бег.
Хенли сделал пару неверных шагов и ничком рухнул на пол, расквасив при этом физиономию. Последнее его, похоже, ничуть не обеспокоило, потому что он перевернулся на спину и окончательно затих с благостной улыбкой.
— Это невозможно! — воскликнул Три. — Он же морочит нам голову. Проверь его состояние, Девять…
Девять проверил.
— Это совершенно необъяснимо, — сказал он. — И все-таки даже такое слабое усилие лишило его сознания. Причем обморок настолько глубок, что он даже не ощущает боли. Он не притворяется. Как ни печально, этот вид абсолютно бесполезен для нас. Ну что ж, придется возвращаться на Дар ни с чем. Все это отразим в отчетах. Согласно инструкции берем его с собой. После стационарного обследования его поместят в зоопарк. Я уверен, он вызовет огромный интерес. Мы облетели уже около миллиона планет, но существа, настолько неполноценные умственно и физически, встретились нам впервые.
Три обвился вокруг пульта управления и пустил в дело оба своих конца. Мелькнули 163 тысячи световых лет, промчались 1 630 веков, и нейтрализовали друг друга так точно и синхронно, будто куб вообще не перемещался ни во времени, ни в пространстве.
3
Парафраз знаменитого стихотворения Р. Киплинга «Баллада о Востоке и Западе»: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, И с места они не сойдут…» (Пер. Е. Полонской).