— Думаю, входная дверь должна быть не заперта, — говорю я, надеясь, что права.
Когда мы доходим до дома, я понимаю, что я более чем права… Дверь распахнута настежь, открывая нашему взгляду пустой темный дом.
— Напомни мне никогда не позволять тебе присматривать за домом, — фыркает Лже-Люк.
— Ага… хорошо… — Я бешено соображаю, что делать дальше. Может, у Гейба есть что-нибудь золотое или серебряное, что я смогу использовать?
Он заталкивает меня в дверь и закрывает ее за нами.
Кругом темнота… и он везде, его руки везде…
Когда я, в отчаянии, пытаюсь найти что-нибудь в темноте, я вспоминаю, какое все здесь белое…. ничего золотого или серебряного.
— Давай найдем постель, — шепчет мне в ухо Лже-Люк.
— Хм… может, наверху? — говорю я достаточно громко, чтобы, если здесь кто-то есть, он меня услышал.
Он тянет меня к лестнице, освященной лишь тонкой полоской лунного света. Но когда мы доходим до перил, Лже-Люк замирает и опасливо осматривается.
— Чей это дом, ты говоришь?
— Просто друга.
Он смотрит на меня с отвратительной гримасой, и в бедном лунном свете я вижу, как он превращается в нечто ужасное. Спустя всего несколько секунд он возвышается надо мной, испуская жар, и хватает меня за волосы. Зловоние опаленных волос и тухлых яиц становится невыносимым, глаза у меня начинают слезиться. Рефлекторно я приседаю и выбрасываю ногу вперед, стремясь ударить его, но он дергает меня за волосы, и я теряю равновесие, поэтому удар получается не таким сильным, как мне хотелось бы.
Тем не менее, хруст костей слышен вполне отчетливо.
Похоже, он смеется… не совсем та реакция, на которую я рассчитывала… Смех глухой, почти как кашель.
— Ооо… огонь! — говорит он. — Мне нравится. — Затем он оттаскивает меня от лестницы. — Очень умно, смертная. Но, понимаешь, мы, демоны, обладаем шестым чувством. — Он поворачивается и громко шипит: — Ты опоздал, Габриэль.
Я снова группируюсь и делаю еще один разворот. Но в это раз его рука останавливает меня. Он давит на меня, таща за волосы.
— Сначала это было очаровательно, теперь же это раздражает. Прекрати.
Мое сердце подскакивает, когда я слышу голос Гейба, звучащий ото всюду.
— Тебе лучше отпустить ее, Бехерит.
А вот и он, наверху лестницы. Только я не могу его рассмотреть. Все, что я вижу, — это яркий белый свет. Вся комната, в том числе и монстр, держащий меня, погружается в его свечение.
Я смотрю в ужасное лицо демона и слышу свой стон, когда кровь холодеет у меня в жилах.
Это не Белиас.
Он гораздо громаднее и противнее на вид (если такое вообще возможно), а еще от него сильнее воняет… я уже начинаю задыхаться.
— Габриэль, ты всегда обладал забавным чувством юмора. Зачем мне отпускать свой приз?
— Затем, что она не твой приз. У тебя не может быть к ней ничего. Ее душа чиста.
— Хм… да уж, Люцифер плохо над этим поработал. Он нашел это задание весьма непростым. — Он недовольно смотрит на меня сверху вниз и снова кашляет, смеясь. — Он влюбился. Влюбился! — Его смех становится громче. — Какая чушь!
— Да, это многое изменило. Всю его жизнь. Ты слышал, что любовь побеждает все?
— Ну, в конце концов, он проиграл, разве нет? Он мертв, а я получил приз.
— «Мертв» — понятие растяжимое, не находишь?
Мое сердце взлетает от слов Люка. Но когда я с трудом поворачиваюсь в сторону кухни, оно вновь уходит в пятки. Люк с ног до головы покрыт кровью, его футболка разодрана в клочья, на груди, плечах и правой щеке множество глубоких ран.
— Боже мой! — ахаю я.
— Ваш Бог никому из вас не поможет, — смеется монстр. Он поднимает меня на уровень своих глаз за волосы. Ощущение, что голова вот-вот оторвется от тела.
— Ты принадлежишь другой команде сейчас.
— Тебе необходимо многое переосмыслить, Бехерит, — говорит Люк, вступая в гостиную.
Бехерит смеется… громкий рев, сотрясающий весь дом.
— Ты мне угрожаешь? Ты? Полуживой смертный без козырей в рукаве? — рычит он, опуская меня ближе к полу, где я по-прежнему болтаюсь, словно марионетка. — Я разберусь с тобой, когда закончу с твоим домашним любимцем. — Он трясет меня за волосы.
— Ох, у меня есть козыри. И как удачно ты упомянул домашних любимцев… — Улыбка Люка греет мое сердце, и я протягиваю руку, надеясь дотянуться до него. Затем я отрываю от него глаза и смотрю ему за спину, где в кухонных дверях светятся пять пар огромных красных глаз.
Люк делает шаг в сторону, и когда он щелкает пальцами, три огромных адских пса (у одного из них три головы!) врываются в гостиную, и, оскалив зубы, бегут ко мне.