- Любите вы сгущать краски, Кошкасмехов, - не выдержал наконец Абрикосов.
- Сгущать краски? - повторил курьер. - Ничего я не сгущаю, даже и не думал. Он встал, бесцеремонно взял из карандашницы ближайшей к нему сотрудницы линейку и принялся с вызывающе громким звуком разлиновывать журнал.
- Ну если хотите, чтоб сгустил, извольте, господа! - Он полез в стоящий на полу портфель и извлёк оттуда увесистый запечатанный сургучом черный конверт.
- Вот, - затряс он над головой толстым конвертом, - утверждённый рабочей группой по сокращениям список сотрудников банка, которым придётся покинуть учреждение.
Если до этого все 20 сотрудников, кроме Миши, усиленно игнорировали Льва Толстого, то теперь все оторвали взгляды от мониторов и как загипнотизированные смотрели на черный конверт.
Худшие слухи подтверждались, и все 20 банковских маркетологов впали в паническое настроение.
Курьер остался вполне доволен произведенным эффектом и с торжественным видом покинул кабинет. К слову сказать, этот конверт он запечатал собственноручно у себя дома накануне вечера, положив внутрь шестой том из полного собрания Достоевского с романом «Идиот» и два номера журнала Playboy за 1993 год.
Всякий раз, когда Кошкасмехов приезжал во второй половине дня, после раздачи писем они с водителем отправлялись в специально оборудованную комнату пить чай.
Как только он ушёл в этот раз, наиболее активная часть коллектива принялись обсуждать курьера. Все в очередной раз сошлись во мнении, что Кошкасмехов злой и невоспитанный человек и что этот чёрный конверт скорее всего его очередная провокация. Месяц назад по результатам его монолога половина департамента маркетинга приехала в 8 утра в выходной день на субботник поддержать топ-менеджеров банка, но не нашли на месте никого из высокого начальства, кроме обманутых Кошкосмеховым сотрудников других департаментов.
В кофе-руме Лев Толстой резко менял амплуа и от холодного высокомерия переходил к грубому панибратству.
- Кто-то в банке распространяет гнусные слухи, будто бы я племянник заместителя председателя правления и потому мне многое позволено, - демонстративно громко, чтобы слышали все, сказал он, обращаясь к своим постоянным компаньонам по чаепитию - водителю разъездной машины Палычу и молчаливому хозяйственнику, имени которого никто не знал.
Тут в кофе-рум вошёл Миша из маркетинга и присел за их стол. Кошкосмехов ловко выхватил у него из рук пряник, откусил от него и продолжил:
- Скорее всего, это вброс пиар-службы. Отвечу честно: все гораздо проще. Мне многое позволено, потому что должность курьера позволяет мне говорить все, что я думаю на самом деле, без опасения быть уволенным. Во-первых, мне действительно не страшно, а во-вторых, где они найдут курьера в Москве на такие деньги? Это ведь не какой-нибудь начальник отдела, которых на рынке тысячи безработных! Где сейчас найти курьера, русского, да чтоб без судимостей, да ещё и с опытом работы в делопроизводстве?
Он победоносно оглядел присутствующих и встретился взглядом с бледным лицом Абрикосова, который зашёл в кофе-рум вслед за Мишей с решительным намерением поставить на место зарвавшегося курьера.
- Послушайте, Альберт, очень хорошо, что вы гордитесь своей профессией, но сам факт, что вы курьер, вовсе на даёт вам права оскорблять окружающих коллег, - холодно сказал Абрикосов.
- Так-так, в офисе появился герой, - сказал Кошкасмехов, почему-то обращаясь к Палычу. Затем он решительно встал, достал из микроволновки разогревшиеся чебуреки и обратился уже к Абрикосову, передразнивая его тон и легкую картавость:
- Милостивый государь, уж боюсь уточнить, чем именно вас оскорбило моё праздное ворчание.
Он понял, что чебуреки сильно перегреты и придётся подождать пару минут, пока их можно будет есть, и разочарованно продолжил: