-- Не нужны мне его колени! - Всхлипнула Лера и тут же замолкла, не ожидала от себя такой реакции.
-- Лер, Лера, ты что там, плачешь? А ну-ка перестань, иначе я сама приеду и разгоню весь этот цирк! Давай, красавица, я не хочу, чтобы ты вернулась оттуда как в прошлый раз, с разбитым сердцем. Ты только не думай об этом. Действуй по плану. Когда он там приезжает?
-- Не знаю, через неделю возможно. - Лера уже слышала, как в трубке появились посторонние звуки, только сейчас вспомнила, что у Ани сегодня показ в Париже, тут же опомнилась и вернулась в свою роль.
-- Вот и отлично, как приедет, ты его тут же умоешь!
-- Спасибо, удачи тебе.
-- Пока, пока.
Аня просто чудо, а не подруга, и не сказала ничего особенного, а боевой дух подняла, настрой вернулся, да и сама Лера понимала, что она здесь главная, просто хотелось, кому-то пожаловаться, чтобы почувствовать поддержку.
Следующая неделя прошла тяжело, на грани войны, можно сказать. Всё, абсолютно всё, чем занималась Кристина Волкова, было обречено на провал, даже самое простое задание выполнялось из рук вон плохо, а самое страшное, что всё это было сделано не специально. Иногда Лера просто уставала от этих выходок и уже сама бы рада, Волкову не трогать, но как же! Та так усердно старалась, что обойти её стороной, было просто нереально. Так и получалось: ни дня без спора, ссоры, хотя хотелось оттаскать её за волосы, сучку такую. Так могло продолжаться бесконечно, но, как и говорила Маша, приедет Александр Дмитриевич и за всех подумает, именно его Кристина так самоотверженно ждала, радовала только та мысль, что все её ожидания напрасны.
В этот день Лера превзошла саму себя: намерено отказалась от привычных облегающих платьев, от вызывающего цвета, от яркого макияжа. Откровенная сексуальность ни к чему, нужно было обаять и добить, быть не стервой, а милой девочкой, слабой и ранимой, которую хочется защитить. Сегодня она остановилась на платье молочного оттенка, в стиле шестидесятых, с широкополой юбкой, в него так же было добавлено красивейшее кружево ручной работы. К платью идеально подходили туфельки на шпильке, длинные перчатки до локтя, но, всё-таки не на вечеринку идёшь - на работу, поэтому от перчаток пришлось отказаться. Волосы были собраны в строгую причёску в стиле Одри из фильма "Римские каникулы", короче говоря, образ - закачаешься. Даже охранник не сразу признал, пришлось останавливаться, чтобы отдельно с ним поздороваться. Это только уверенности предало. Как только из лифта вышла, так и поняла: он здесь. В груди почувствовала неприятное жжение, сердце стало биться быстрее. Он был таким знакомым: и его коротко стриженый затылок, и его приятный баритон, даже запах его одеколона за десять лет не изменился - всё это навевало неприятные воспоминания, которые переплетались с самыми сказочными моментами в жизни. Синицкий стоял к лифту спиной, и видеть её не мог, за его широкими плечами виднелась Кристина, она задорно смеялась, поправляла его галстук, прикасалась к его груди, к рукам, ревность взыграла... короче говоря, рисовалась перед окружающими, (не зря ведь на виду стоят, а не в отельном кабинете!). Можно было бы сразу подойти к ним, но много чести! Направилась к стойке ресепшена, забрать почту, расписаться в ведомостях, в принципе, с этого всегда начинался её рабочий день, но сегодня делать это было особенно приятно. Секретарь вежливо и достаточно громко поздоровалась, теперь о её присутствии все знают. Только когда почувствовала на себе чужой взгляд, который буквально ощупывал, начиная от ног и заканчивая причёской, сама себе улыбнулась и так же, не поворачиваясь, уточнила:
-- Вы ко мне, Александр Дмитрич?
Ответа не удостоилась, чем он, скорее, насмешил.
-- Опаздываете, -- нараспев проговорила она, демонстрируя своё хорошее настроение, -- я вас ещё вчера ждала.
Ну, вот, теперь и повернуться можно, чтобы убедиться в правильности своих действий, знала, что сейчас увидит, и как Кристина его за руку держит, думая, что успокаивает, не даёт сорваться, и как она ждёт, что Лера спасует перед грозным заступником чести и достоинства дамы. Синицкий стоял к ней в пол-оборота, идеально выбрит, взгляд жёсткий, решительный, но он быстро сменился и стал спокойнее, губы из тонкой линии немного растянулись и стали менее напряжёнными, это конечно, не улыбка, но тоже приятно. Прямая напряжённая спина выдавала его, он повёл плечами, шеей, которая, видимо, затекла, всё-таки, сорок лет не за горами, зачем так перенапрягаться...