– Эй, ты кто такая?
Послышался грубый, прокуренный женский голос со стороны коридора и Лера обернулась. Перед ней стояла не то, чтобы девушка, скорее, женщина, явно старше самой Леры лет на пять, мясистая, широкоплечая, размера сорок восьмого, не меньше. Рыжеволосая, с выдающейся грудью пятого размера, на которой едва сходился Лерин шёлковый белый халатик, купленный специально для первой брачной ночи. Она стояла с полотенцем в руках (опять же, с её любимым полотенцем), видно, только что стащила его с мокрых волос и приняла угрожающую позу.
– Я спрашиваю ты кто? Как ты сюда попала?
Стало так противно, до тошноты, даже можно было прочувствовать, как стремительно бледнеет лицо и холодеют руки. Она стояла и молчала. Вот, честно, не знала, что сказать и стоит ли что-то говорить. Когда вошла в квартиру и увидела следы присутствия его любовницы, вроде как твёрдо решила собрать все свои вещи и уйти, но теперь, когда понимает, что к этому прикасались его шлюхи: к одежде, драгоценностям, и даже к косметике, напрочь отвернуло от всего. Лера смотрела на эту вульгарную особу, на то, как вьются по плечам её волосы с химической завивкой, как нагло та на неё смотрит и при этом чувствует себя здесь хозяйкой…
Ведь он специально привёл её сюда. Не к себе домой, а сюда, чтобы Лере было ещё больнее, чтобы она поняла, что он без неё не скучает. И если не она сама всё это увидит, то соседи обязательно расскажут… он хотел причинить ей невыносимую боль. Что ж, у него получилось. Ждала, что следом за девкой выйдет и Синицкий, поэтому молчала, но было тихо, и эта вульгарная особа странно вела себя, не огладывалась и никого не ожидала, надеялась только на себя. Вдруг Лера вспомнила о связке ключей в своей руке, медленно опустила на неё взгляд, горько усмехнулась: он добился своего, ей даже находиться в собственной квартире противно.
– Передашь Синицкому.
Швырнула ключи на диван и, гордо подняв подбородок, правильной походкой прошла через всю комнату прямо к выходу.
– А ты чё приходила-то?
– А ни чё!
Закрыла за собой дверь и показалось, что сердце остановилось. Вернулась вся та боль, которая таилась в ней столько месяцев, наверно нужно было заплакать, но как-то не получалось. Вот уже полгода не получалось, словно пересохло всё внутри. Больно, горько, обидно, а слёз нет. Именно это заставляло родителей отправлять Леру на самые разные психологические курсы, в группы помощи, на индивидуальные занятия. Вроде и всё правильно рассказывала, ничего не утаивала, а выплакаться так и не получилось. Наигранная забота в глазах посторонних людей, лживый интерес к её проблеме – осточертело! И сейчас, по памяти ступает по ступенькам, перед глазами темнота. Вернулась пустота, безразличие, нет ни эмоций, ни слов, она просто ступает по ступенькам. Одна, две, три… остановилась перед квартирой, глаза подняла и поняла, что это квартира Бори, на автомате дошла до нужного этажа. Несколько минут без перерыва звонила в дверной звонок, не сразу вспомнила, что никого нет дома, а потом опустилась и села прямо на лестничную площадку, подложив на ледяной бетон маленькую белую сумочку от известного модельера – мама дала в дорогу. Так она и сидела, а потом как во сне услышала шум лифта, поняла, что остановился он на её этаже, тут же хлопнула дверь внизу, из неё кто-то вышел, громко цокая каблуками по плитке. Женское мурлыканье, звуки, похожие на поцелуй, а потом знакомый голос, от которого сердце замерло.
– Что здесь делаешь? Я же сказал, чтобы с утра собралась. – Синицкий весело чирикал, явно был в настроении, его любовница в ответ застенчиво смеялась.
– Щекотно же, дурак! – Громко взвизгнула она, шлёпнула его, наверно по плечу, звук был глухой, и опять началась возня.
Лера всё слышала чётко и ясно, всего два этажа разделяли их сейчас, а широкая лестничная площадка играла роль эхо, все звуки становились ещё громче.
– А может, я хотела увидеть тебя ещё разок, а?
– Увидела уже.
– К тебе тут заходила, какая-то недалёкая.
Синицкий громко рассмеялся и, судя по звукам, прижал девушку к себе.