– Слушай, Джон, я тебя никогда не подводил. Я хочу выбраться из нищеты. Да, я сглупил тогда, что ушел. Но ведь никогда не поздно исправить ошибку? – Томас прямо посмотрел на товарища. – Проверьте меня, если понадобится.
– Ладно, дружище. Я попробую что-нибудь придумать. Грех терять такой кадр. Твой удар по-прежнему приводит в нокаут?
– Я же сказал, проверьте, – улыбнулся Томас.
– Ха-ха, обойдемся. Я-то помню, как вы сцепились с Сэмом и как он потом шепелявил.
– Да, громила Сэм был опечален поражением. Как он, кстати?
– Помер он, – отмахнулся Джон, показывая бармену знаком налить пива. – Застрелили при попытке ограбления.
Томас сочувственно покивал, хотя сожаления по поводу трагической кончины знакомого не испытывал. Сэм был редкостным ублюдком, и ни у кого не вызывало сомнения, что он плохо кончит. Моральные рамки должны присутствовать, даже если ты занимаешься чем-то незаконным. Например, в уличных разборках Томас никогда не нападал первым. Если уж вынуждали драться – оборонялся, стараясь не слишком навредить противнику. Сэм же всегда норовил покалечить. Из-за этого-то они однажды и повздорили. Некоторые люди не понимают слов, и им приходится объяснять кулаками.
Беседа затянулась до полуночи. Крайтон вспомнил, что забыл предупредить Мэдди, и засобирался.
– Ладно, пойду я, – Томас достал из кармана несколько купюр и бросил на столик. – Жена волнуется.
– Женился-таки на своей Шоколадной? И в горе и в радости, пока смерть не разлучит? – ехидно ухмыльнулся Джон. У него было все то же обманчиво расслабленное, хитрое лицо; залысины по бокам лба увеличились, но он по-прежнему носил длинные волосы, которые завязывал в куцый хвост.
– Типа того.
Джонни метнул в него пронзительный взгляд:
– Тебе есть что терять. Не боишься?
– Боюсь.
Несколько долгих секунд Джон не сводил с него темных изучающих глаз, потом протянул руку:
– Давай тогда, удачи. Пересекаемся здесь же, через два дня.
После жаркого душного помещения уличный воздух приятно холодил лицо. Томас остановился и запрокинул голову, вглядываясь в мутное серое небо, остервенело сыпавшее вниз колкую крупу. В этом году зима наступила рано. Томас поднял воротник куртки, чтобы не задувало в уши, и тряхнул головой, будто пытался сбросить с себя воспоминания о недавней встрече.
Да, он поступает некрасиво. Он обещал Мэдди не ввязываться в криминал и сдержал бы слово, если бы не крайняя нужда. Он мог быть терпеливым, мог год за годом перебиваться на унизительных малооплачиваемых, но легальных работах, только чтобы оградить жену от переживаний. Он покорно выполнял функции вышибалы, пытаясь приучить себя к мысли, что даже в бедности обретается счастье. Видит бог, он старался. Да только ни черта у него не вышло. И ладно бы, если бы от денег зависело только его душевное состояние. Он бы смог смириться с тем, что никогда не будет чувствовать себя по-настоящему счастливым. Но сейчас на кон поставлено здоровье дочери. При таком раскладе уже неважно, выиграешь ты честным способом или нет. При таком раскладе нужна победа любой ценой.
Раньше, когда выпадало много снега, они с Тиной играли на пустыре возле дома. Лепили снеговика, валялись в сугробах, обстреливали прохожих снежками. Мэдди обычно сперва стояла в сторонке, переживая, как бы ребенок не простудился, но потом не выдерживала и присоединялась к веселью. Крайтон заваливал ее в сугроб и валял в снегу, визжащую от восторга, точь-в-точь как в морозный день на озере Мичиган, когда сделал ей предложение.
Доктор говорил долго, подробно обрисовывая ситуацию:
– …пониженная масса красных кровяных телец, благодаря которым осуществляется поступление кислорода к тканям организма. Этим и объясняется ее постоянная вялость и носовые кровотечения. Наблюдается также недостаток функционально активных белых кровяных телец, в чью задачу входит борьба с инфекцией. Пока нельзя точно сказать стадию, но то, что это лейкоз, не вызывает сомнений. Обнадеживать вас не хочу, необходимо провести дополнительную диагностику. И уже после этого мы сможем разработать план лечения и понять, потребуется ли операция или есть шанс обойтись химиотерапией…
Мэдди стояла, зажав рот ладонью, словно сдерживала готовый вырваться крик, и переводила взгляд то на мужа, то на врача, то на дочку, которая лежала на больничной койке и выглядела довольно бодро. Томас не был уверен, что смысл сказанных доктором слов дошел до его сознания. Все это казалось чем-то неправдоподобным, ненастоящим… Его малышка тяжело больна? Разве такое возможно? Вот же она, немного напуганная и бледная, но никак не смертельно больная!