– Я знаю. За тобой действительно пока нет погони. До тех пор, пока она не начнется, ты можешь жить здесь. Мы в самом деле тебе рады и считаем за честь…
– Спасибо, Ян. Ты мне понравился, правда.
– Ты мне тоже понравился, – ответил Куастика и, помявшись, продолжил: – Одна вот только загвоздка. Как бы тебя не вычислили, если остановишься здесь надолго. Во всяком случае, будь поосторожней в речах.
– А что такое?
– Тридэ. Привидения, одним словом.
Дон мгновенно насторожился.
– И давно?
– Дак… примерно с месяц.
– Как часто?
– Не очень чтобы. Шесть раз. Вчера был шестой.
– Месяц… то есть до побега еще. Лоцировал?
– Не удалось. Похоже, они по всей фасетте.
– Плохо, – подумав, сказал Дон.
– Плохо, – подтвердил Куастика, вздохнув и сокрушенно покачав головой. – Никак у нас не выходит с этой напастью справиться.
«Так, – подумал Дон, – меня ненавязчиво нанимают. Что ж, хоть не из милости поживу».
– Лоцировать можно отключениями, – сказал он. – Но это долго. Есть другие методы. Я попробую.
Куастика довольно улыбнулся.
– Буду тебе благодарен, Дон. Мы бы справились, но бортовых слишком много. И у нас нет мастера твоего класса. Ты штучный мастер.
– Не льсти зря. Я постараюсь тебе помочь.
– Спасибо. Хорошо бы ты успел до начала погони. Как только она начнется, тебе нужно будет уйти. А то жалко – место пока нерасшифрованное.
«Привидения», или тридэ, о которых говорил Куастика, вряд ли могли осложнить положение Дона, и без того безнадежное. Самому же Куастике и его фасетте они могли подложить свинью какой угодно степени пакостности.
Дело в том, что тридэ при отключенных бортовых невозможны в принципе. Появляются они, как правило, или с согласия людей, или при чьей-нибудь попытке соединить несколько низших моторол (более шестнадцати) в одно целое. Причина в том, что низшие, в том числе и бортовые, моторолы для такого соединения не приспособлены – для этого требуется серьезное переформатирование пирамид, что при их малом количестве означает почти полное изменение моторольной личности. Как уже говорилось, никакой моторола по доброй воле свою личность менять не станет, поэтому соединение делается поверхностным, «конфедеративным», что приводит ко множеству единичных и кластерных конфликтов между интеллекторами из пирамидных оснований. А это, в свою очередь, ведет к нарушению целого ряда моторольных функций и множественным, чаще всего незначительным, сбоям. Одним из результатов таких сбоев как раз и является тридэ. Порой это мелькание разноцветных звездочек и теней, реже – сложно вращающиеся умопомрачительные топологические конструкции, а чаще всего – в той или иной степени подробности прорисованные человеческие тела. (В знаменитом стекле В. В. Хоммоморфа «Гомоморфные наклонности низших экстраинформационных структур» такое пристрастие к человекоподобию объясняется антропоидной этимологией основных характеристик интеллекторного сознания или, в переводе на обычный язык, тем, что первые интеллекторы создавались по образу и подобию человеческого мозга.)
Как правило, к серьезным, несовместимым с функцией жизнеобеспечения сбоям соединение бортовых моторол не приводит, однако для фасетты Куастики оно грозило оказаться роковым – например, привести к частичной или полной блокировке Контакта – команды, инициирующей мгновенное рассоединение блок-вегиклов. Но – Дон сразу понял – даже не это беспокоило Человека с Кнопкой. Никакого – ни удачного, ни сбойного – соединения бортовых на фасетте хнектов не должно было быть вообще.
Появление тридэ означало, что либо отключение бортовых по какой-то причине было неполным, либо кто-то из жильцов фасетты самовольно и тайно своего бортового все-таки включил и (что среди хнектов считалось серьезнейшим преступлением) дал команду к соединению. Существовала также возможность, что сами бортовые, перед отключением сговорившись, намеренно изобразили «временную смерть» с тем, чтобы потом отключателям поганым преподнести малоприятный сюрприз.
Как бы то ни было, сам факт попытки неконтролируемого соединения бортовых говорил о наличии у кого-то тайной, нежелательной и почти наверняка жизненно опасной для хнектов цели. Куастика серьезно тревожился. Он понимал, что только мастер такого уровня, как Дон, мог, хотя бы предположительно, спасти положение. Он, однако, отдавал себе отчет в том, что само присутствие Дона на фасетте представляет собой опасность отнюдь не меньшую.
Дон прекрасно сознавал эту двойственность своего положения и не только не обижался на Куастику, но и сердечно был ему благодарен за долговременное пристанище.