– Ты, Фальцетти, – строго перебил его Дон, перекрывая возмущенное бурчание окружающих, – жить пока в том доме не будешь. Перепрограммируешь его так, чтобы без разрешения Джосики никто – даже ты или я – туда войти не мог. Подчинишь его Джосике полностью.
– Но как же так?! – возмутился Фальцетти. – Это мой дом! Я его построил! Я его создал! Там моя творческая, там моя мастерская! Да я просто не могу без моего дома! И, в конце концов, мне ведь тоже нужна защита!
– Это временно. А пока перебьешься. Мы с тобой в Наслаждениях резиденцию себе устроим. Там, говорят, тоже защита какая-то.
– Тоже мне защита!
– Помолчал бы, а? Ты вообще не в той ситуации, чтоб возражать. Нагадил как только мог, а теперь защиты требует! Вот сейчас пришибем тебя – и никто возражать не станет, только порадуются. Мы-то все знаем, кто действительно виноват.
Фальцетти мигом стушевался, замолчал, отодвинулся, злобно поблескивая глазками в сторону Дона. Он очень хорошо понимал, что, даже не будь Джосики, его в свой дом сейчас все равно б не пустили.
Дон продолжил:
– Так. С этим ясно. Теперь следующее. Моторола. Надо будет собрать для разговора как можно больше людей. Сегодня же, в Наслаждениях, будем обсуждать план.
Тут, стремительно шагая, возник перед ними откуда-то некий вдохновенный юноша, одетый… мало сказать – смешно. На нем было лиловое обтягивающее ночное трико на тесемочках и с кружевными накладками – такое белье обожали гомосексуалисты, хотя вьюнош на такового не походил, несмотря на женственную красоту лица и подчеркнутую изящность фигуры, был он, как уже сказано, вдохновенен, от него веяло силой и настороженностью. И огромной тревогой – ничего в нем как бы и не было голубого.
– Дон! – вскрикнул он, увидев Дона, все еще потиравшего укушенную икру, и бегом к нему устремляясь. – Дон! Тебя хотят убить!
Тот вопросительно вскинул брови.
– Кто?
Лери подбежал к Дону, схватил его за рукав, встревоженно вгляделся в лицо, которое совсем недавно было его собственным. Вопрос его смутил.
– Ты так не шути. Это очень серьезно.
– Но все-таки. Кто?
– Я не знаю. Но это совершенно точно – на тебя вот-вот нападут. Тебе надо остерегаться покушения, понимаешь?
– Ну, тогда, приятель, ты опоздал, – с усмешкой ответил Дон, стряхивая с себя его руку, как пылинку. – На меня уже напали и покусились. До крови, между прочим.
– Как это покусились? – недоверчиво сказал Лери.
– Зубами покусились, до крови, представляешь?
Кто-то не сдержался, хрюкнул. Кто-то захихикал. Кто-то захохотал. Через несколько секунд хохотали все – кроме, разумеется, Лери.
Сам-то Лери почти испугался этого внезапного хохота. Он настороженно оглядывался, бормотал что-то неслышное. Смеялись, скорей всего, исключительно с целью выжить, снять напряжение, которое казалось невыносимым. Но в то же время смеялись явно над ним, его принимали за сумасшедшего, а он даже на секунду не думал о такой возможности, никак он не мог в тот момент решить: то ли все вокруг него внезапно сошли с ума, то ли они враги поголовно и их дикий смех есть часть всеобщего заговора с целью уничтожить Дона Уолхова. Лери склонялся к первому варианту – среди тревожных криков, воплей о помощи, дальних, почти неслышных, а только угадываемых, агоний, всеохватывающего отчаяния этот смех становился понятен и естественен только как признак массового безумия.
Лери напрягся, выкинул вперед нижнюю челюсть – и хохот стих как по команде. Немую и довольно неловкую паузу прервал Дон.
– Так, говоришь, не знаешь, кто собирается на меня напасть? – участливо спросил он.
– Не знаю, да, но мне совершенно точно известно, что…
– Откуда?
– Что «откуда»?
– Откуда известно?
Лери непонимающе воззрился на Дона.
– Да он псих! – громко сказал какой-то парень, Лери метнул в него взгляд, тот был весел и держал под руку бодрого старичка.
– Но это же очевидно! Ты не можешь не…
– Кто сказал тебе, что меня собираются убить?
– Ох, ну… – Лери отчаянно замотал головой.
– Кто?!
Дон обладал силой, которой у Лери не было.
– Я не знаю, – растерянно сказал он. – Я просто уверен.
Багровый туман вокруг стал медленно рассеиваться, и бедный Лери, ошеломленный страшной догадкой, точней, даже не догадкой, а лишь тенью намека на подозрение о том, что, в принципе, рассуждая отвлеченно и академически, сообразуясь только с законами логики, которая, как известно, при всей своей железности очень несовершенна и ненадежна, можно вообразить себе ситуацию, пусть даже ситуацию с вероятностью почти нулевой, но вот именно что «почти», при которой он, Лери, попал под власть странного наваждения и выставил себя на посмешище, тогда как на самом деле смертельная угроза для Дона была плодом его собственного больного воображения, а багровый мир, в котором он пребывал после выхода из кси-шока, – безумием, под власть которого он попал и из-под власти которого любой вменяемый человек давно бы постарался вырваться без последствий.