Что он носит чешки, разношенные и страшные, такие, что из них уже нитки лезут.
Что он редко причёсывается.
Что он не любит Рождество.
И что ради него Коннер готов был вознестись и сгореть, но вместо этого взлетел и упал.
И не умер.
Коннер ждал. Он собирался ждать столько, сколько Тиму понадобится, чтобы найти его и позвать.
========== Часть четырнадцатая ==========
В Смоллвилле Тим оказался к полудню следующего дня. С того момента, как они въехали в штат Канзас и понеслись мимо тёмно-зелёных и жёлтых полей, где-то часов в пять утра, Тим не отлипал от окна, забыв о сонливости. Он чувствовал себя ребёнком, впервые попавшим в парк аттракционов. Кажется, он ещё никогда не видел таких ярких цветов.
Чез иногда сверялся с навигатором, переключал радиостанции, но почти всё время молчал. Не то чтобы Тим стремился общаться, так что они просто молча слушали музыку и ветер, пока Тим всматривался в проплывающие мимо подсолнухи.
Пару раз они остановились, чтобы заправиться. Тим выкуривал по одной биди, выпивал стаканчик кофе, обжигающе горячего и бодряще мерзкого, а Чез перекусывал чем-то на ходу.
У первого же указателя, сообщающего, что Метрополис прямо, Чез свернул. Тим устроился на сиденье с ногами, скрутившись в неудобную позу, и наблюдал за облаками, теперь такими заметными на фоне ярко-голубого неба.
А когда солнце уже было в зените, Чез впервые подал голос.
— Вот теперь мы там, где надо, — произнёс он, кажется, просто чтобы дать Тиму знать, что они вот-вот прибудут на место.
Тим сел, торопливо нащупал под сиденьем чешки и прижался носом к стеклу.
В Смоллвилле выращивали кукурузу. Поля казались бесконечными, жёлто-зелёными, лучше любой картинки. Сердце забилось быстро-быстро, стоило Тиму вспомнить, что этот тёплый и гостеприимный штат укрыл Коннера, стал его колыбелью и его убежищем.
Городок был не очень большим. Пару раз Чез останавливал машину и спрашивал у местных, куда им ехать, и те объясняли ему, просторечиво коверкая слова и добродушно улыбаясь.
— Доезжайте до цветочной лавки Лэнгов, — сказала светловолосая девушка, поправляя плед на коленях рыжей женщины в коляске. — Там будет поворот обратно на дорогу. Проедете чуть по ней, и второй съезд с трассы, там дорога есть, но такая, м-м… естественная. — Она улыбнулась. — Проедете пару километров по колдобинам, а там и ферма будет. Вы мимо не проедете. Она ярко-красная.
Ферма?.. Тим вдруг впервые задумался, в порядке ли Коннер вообще. Константин не сказал ему, что с ним, не покалечился ли он, а Тим был так взволнован, что просто… не стал спрашивать. Даже не подумал об этом.
— А почему… почему мы едем на ферму? — тихо спросил он у Чеза, когда тот уже сворачивал у цветочной лавки, ярко-розовой и пестреющей всеми цветами радуги, будто Лэнги, сколько бы их ни было, продавали все цветы мира.
— А ты что, на адрес не смотрел? — Чез ухмыльнулся, глядя на Тима через зеркало заднего вида. Он порылся в кармане, достал визитку, на которой профессор Константин записал адрес, и протянул её Тиму, не отрывая взгляда от дороги. Они выехали на шоссе, и теперь Чез старательно высматривал съезды и тропинки.
Тим забрал у него визитку и покрутил её в руках. А потом перевернул надписью к себе и посмотрел на корявые буквы: «Штат Канзас, Смоллвилль. Ферма Кентов», и больше ничего. Никакого точно адреса.
Просто город.
Просто название.
Просто фамилия.
Ему пришлось перечитать «адрес» несколько раз, прежде чем до него дошло, в чём подвох.
Коннер не в больнице, потому что ему не нужна неотложная медицинская помощь. А ещё — он у родственников.
Коннер родился в рубашке, теперь с этим не вышло бы поспорить. Даже падая с чёрт его знает какой высоты, он приземлился туда, где ему вполне могли быть по-настоящему рады.
Тим откинулся назад, прислонился спиной к сиденью и сделал несколько глубоких вдохов. Он будто сам попал в чью-то книгу, в незамысловатый сюжет, когда героям постоянно, неприлично и невозможно везёт.
Если, конечно, можно было назвать «везением» всю эту историю с печатной машинкой.
Чез свернул налево, съезжая с асфальтированной дороги на утрамбованную тропу между подсохших зарослей сорняка. Машину затрясло и закачало. Тим вцепился в дверную ручку и напрягся, стараясь не удариться головой об потолок и стекло.
Сорняки постепенно сходили на нет, уступая место свежескошенной траве с одной стороны и аккуратным грядкам с другой. Мимо пронеслась с громким лаем белая собака в красном ошейнике. Потом Тим рассмотрел стоящий напротив огромного амбара комбайн, в механизме которого кто-то копался. У амбара не было крыши. Или, может, была когда-то, но хозяева решили её снять. Тиму казалось, что у него вот-вот из груди выскочит сердце. Ладони вспотели, и он, стараясь сделать это незаметно, отёр их о колени.
В нескольких метрах от амбара пристроился аккуратный двухэтажный домик. Он выглядел немного потрёпанным, но ухоженным. Белый пёс взбежал по деревянным ступеньками и забил лапами по стене, царапая красную краску и дерево.
Чез остановил машину, и Тим порылся в карманах. Он механически захватил с собой кошелёк, когда уходил, и попытался расплатиться с молчаливым приятелем профессора, но тот только покачал головой и взял с Тима деньги на бензин и на обратную дорогу, и только.
Тим вылез из машины, чувствуя, как подкашиваются ноги. Именно тогда на крыльце дома появилась невысокая пожилая женщина с крупными кудрями и добрым лицом.
Мужчина, склонившийся над комбайном, выпрямился и провёл ладонью по лбу, оставив грязный масляный след. Он был высоким и широкоплечим, темноволосым и голубоглазым.
И он был очень, очень похож на Коннера, разве что лет на двадцать-тридцать старше.
— Простите? — Тим на минуту испытал желание запрыгнуть обратно в такси, но Чез, будто почуяв, начал разворачивать машину, чтобы уехать. — Простите, — повторил Тим, неловко переминаясь с ноги на ногу. Чешки утонули в дорожной пыли, посерели ещё больше, чем раньше. Хотелось курить, но Тим заставил себя сдержать этот порыв. — Я… я ищу ферму Кентов.
— Ну, ты на правильном пути, — сказал мужчина у комбайна, так безумно похожий на Коннера. Он повесил гаечный ключ на пояс с инструментами и зашагал к Тиму, тихо позвякивая.
— К вам с неба упал человек, — тихо произнёс Тим. — По крайней мере… Мне так сказали. Что Коннер где-то здесь. — Ему стало стыдно и неловко. Чез у него за спиной уже пробирался по колдобинам обратно к дороге, отрезав все пути к отступлению.
Как он собирался объяснять, откуда знает про небо и всё остальное?
— Если это так… — Тим потеребил рукава кардигана. — Если это так, то могу я… могу я его увидеть?
Он вскинул голову и посмотрел на мужчину, которого про себя уже давно называл по имени. Он знал, что перед ним Кларк Кент. Он знал, что перед ним отец Коннера — один из двоих.
Кларк улыбнулся и посмотрел ему в глаза. У него был цепкий, проницательный взгляд. Конечно, он не мог узнать Тима так же хорошо, как понимал его Коннер всего несколько дней назад, но ему всё равно показалось, что Кларк заглянул ему в душу и вывернул её наизнанку, ища в ней что-то, перебирая его чувства и воспоминания, каталогизируя, запоминая.
Кларк улыбнулся шире. Положил руку ему на плечо и спокойно сказал:
— Должно быть, ты тот парень, о котором говорила Рокси. Мы ждали тебя. — Он приобнял Тима за плечи, как сына, и повёл его в дом.
— Кларк? — Старушка склонила кудрявую голову набок, улыбнулась и сощурилась, и от этого в уголках её глаз появились «гусиные лапки», неизгладимое напоминание обо всех улыбках в её жизни. — Это и есть тот юноша?
— Похоже на то. — Кларк подтолкнул Тима к лестнице, и из объятий отца Коннера он угодил в объятия старушки. Тим растерялся: он знал биографию Коннера досконально и точно не придумывал ему бабушек или дедушек. Его Коннер был городским ребёнком, выросшим с няньками и видевший фермы разве что на канале Дискавери. Но раз на деле они всё-таки были, то почему он рос без них?