Оттого расставленным по всем дорогам караульным постам приказано было немедленно известить короля о прибытии русского дипломатического агента князя Сонцева. По расчетам Августа и его камергера выходило, что князь Сонцев должен был привезти новую царскую субсидию, и тогда можно будет забыть эти временные огорчения и денежные. хлопоты и снова пуститься в широкие королевские развлечения.
Король Август был разбужен в самое для него непривычное время — в восемь утра. Сладкий королевский сон до полудня был прерван этим несносным фон Витцумом, доложившим о прибытии тайного посланника царя, еще более несносного Сонцева. Но без денег было нельзя, никак нельзя — даже гвардейская кавалерия Флеминга второй месяц не получала жалованья. Да и сам он не мог же вечно скитаться по обедам польских магнатов. Хорошо еще, что эти обеды затягивались до вечера, и можно было обойтись без тощего ужина в королевской резиденции. Что делать, саксонские министры, желавшие скорее кончить войну, денег не слали, польские подданные, имевшие кроме Августа еще и второго короля, Станислава Лещинского, воспользовались двуко-ролевьем и вообще перестали платить подати, так что поневоле король Речи Посполитой и курфюрст Саксонии Август превратился в пенсионера Петра I.
Август вытянулся во весь свой великолепный рост, пошарил своей сильной рукой по широкой королевской кровати, обнаружил какую-то смуглянку — не то венгерку, не то цыганку, которую ему подсунул вечор на куртаге гетман Сенявский, накрыл ее, сонную, с головой одеялом и небрежно махнул рукой камердинеру — зови!
Фон Витцум впорхнул в спальню короля, легкий и изящный, как быстроногий кузнечик, сделал троекратный реверанс.
— После, после! — сварливо проворчал Август.— Не до церемоний. Ты лучше скажи, этот мальчищка, Сонцев, привез субсидию? — Так для приличия король именовал царскую пенсию.
Фон Витцум развел руками:
— На сей раз этот нахал мне ничего не передал, ваше величество, ни чека на Амстердамский банк, ни золотых ефимков в натуре.
— Что? — Август выпрыгнул из кровати. — Ведь мы с тобой все так хорошо обговорили, Витцум!
— Да, ваше величество, мы решили, вернее, вы решили, ваше величество, получив сию последнюю субсидию, заплатить кавалерии Флеминга и под ее прикрытием через Малую Польшу уйти в Саксонию и кончать с этой войной.
— Да, я решил кончать с войной, Витцум. Но почему же Сонцев не выдал субсидии? Ведь тогда все сорвется?!
— Может, он хочет вручить чек лично вам, ваше величество. Во всяком случае он просит аудиенции.
— Так в чем же дело, Витцум? Зови его! Я приму его прямо здесь!
— Ваше величество... — Маленький Витцум смущенно развел руками,— Он не хочет аудиенции сейчас, этот наглец сказал, что хочет отдохнуть с дороги и прибудет во дворец только после полудня.
— Что?! — взревел Август,— Какой-то варвар сам назначает срок моей аудиенции?
— Может, я его не так понял...— пролепетал пятящийся к дверям Витцум, опасаясь, что мощная длань Августа пришибет его, как муху.
— Нет, ты его правильно понял, Витцум. Эти московиты до того обнаглели, что диктуют свои сроки королям Европы. Но ничего, Витцум, ничего, мой маленький Витцум...— кипел Август. — Главное сейчас выдержка, выдержка и еще раз выдержка! Вот получим у этого наглеца деньги и марш-марш в Саксонию. А здесь оставим моего брата царя Петра один на один с моим братом королем Карлом. Тот ему устроит вторую Нарву. А этого русского парижанина Сонцева, дай срок, получу деньги, вздерну как шпиона в центре Львова, у городской ратуши. Будет знать, как опасно обижать королей! А, Витцум?
— Вздернем, ваше величество, обязательно вздернем. Как только деньги получим, так Сонцева и на виселицу...— козликом запрыгал Витцум вокруг Августа, на лету ловя большую и пухлую королевскую длань, дабы поцеловать.
От новой идеи Август пришел в хорошее настроение, милостиво дал поцеловать руку фон Витцуму, спросил:
— Ну-с, какие у нас на утро приглашения?..
— Только одно, ваше величество... в монастырь бернардинок, на чашечку кофе со сливками.
— Прекрасно, Витцум, прекрасно... Там мы и примем эту московскую цыпочку. И когда она снесет золотое яичко, мы свернем ей шейку и сварим себе бульон. А вечерком устроим у монашек интимный ужин и маленькую иллюминацию. Ха-ха-ха! — Король Август всегда первый смеялся своим остротам. Вообще он был человек разнообразный, этот король Август.— Подай-ка мне наряд цвета каки дофина,— приказал он камердинеру-итальянцу.— Коричневый цвет,— пояснил он Витцуму, вертясь перед зеркалом, — Все-таки едем в монастырь, да и в Версале модно.