- Привет, дядя! - громко и жизнерадостно воскликнул дед, широко улыбаясь.
Синие и, несмотря на возраст, яркие глаза лучились теплом. Большой нос, лицо все в морщинах. Дед подошел ближе. Собака села рядом, и на мгновение их глаза встретились. Дед улыбнулся.
- Что, дядя, потерялся? Пойдем, провожу тебя.
- Добрый день. Борис! - Я протянул руку.
Дед неожиданно сильно сжал ладонь.
- Гена! Ты откуда к нам пожаловал-то, дядя? - он закашлялся.
Я чуть поморщился.
- Вообще-то я не дядя...
- А кто, тетя, что ли? Хех! - Гена хрипло засмеялся.
Внутри поднялось раздражение.
- Не обижайся на старика. Память у меня ни к черту. Все мужики - дяди. А бабы - тёти! Не запоминаю я, как вас зовут. Если только долго у нас проживешь, тогда запомню, да, бобик? - Он оглянулся на собаку. - Вот и шавку свою то по имени - Лупо - то бобиком кличу. Так-то! - Гена снова широко улыбнулся. - Пойдем, дядя. Путь до деревни неблизкий. А ты пока рассказывай, как здесь очутился.
До деревни? Какой еще деревни? Мы же в городе. Кажется. Я снова попытался вспомнить. Машина. Парковка. Лес. Нет, парк. Какой? Не помню. Сокольники, кажется. А зачем я приехал в парк? Погулять с детьми?
На лбу выступил пот. У меня есть дети? Точно, есть! Дочь! Таня. Перед глазами картинка: темненькая девочка, лет пяти, надутые губки, сощуренные карие глазки, сжатые кулачки. Она чем-то недовольна. Дочка приехала в парк со мной? Где она? Я заозирался. Взгляд наткнулся на собаку. Ее глаза. Как они похожи на глаза Тани! И тут - как взрыв. Смеющееся лицо уже взрослой, лет двадцати, девушки. Таня? Так сколько ей?
- Дядя, а дядя!
Я обозлился. Он меня отвлекает. Но тут же успокоился. Густой жизнерадостный голос Гены придавал сил и внушал уверенность, что все в порядке. Все как надо.
- Ты, видно, головой сильно приложился. Ничего. Это пройдет. Пойдем. Вылечим тебя. Я кой-чего в медицине-то понимаю, хоть и неграмотный. Пойдем!
Я покорно потащился за Геной. Странная у него была куртка. Ни одного шва. И цвет вроде меняется. То становится ярче и сочнее, то тускнеет и темнеет. Или это от солнца?
Огляделся. Вокруг точно была не Сосновка. И не Сокольники. Деревья похожи на сосны, но стволы намного шире, с коричневато-желтой толстой корой. Иголки с красными и желтыми пятнами.
Где я? И как сюда попал? В голове крутилось торнадо, разрывая воспоминания на несвязные роящиеся кусочки.
Гена тараторил не умолкая.
- Помню, тут два белых нашел! От таких! - сделал рукой движение, видимо, пытаясь передать мне размер грибов. - УУУ! А вон там - целый ворох опят! УУУ! И шрипиньков! Целое ведро набрал! На неделе только их мариновал! Вкусные! Что т-ты! Прям объеденье! За ягодами с тобой пойдем, дядя! Я тебе место покажу, там летом толчинога растет! УУУ! А осенью клюквы - море! И крупная, как слива! Не веришь? Спроси хоть у меня!
Я слушал его вполуха. Лупо бежал то впереди, то сзади. Ни разу не гавкнул, не посмотрел по сторонам. Он лишь иногда останавливался и поднимал вверх длинный шерстяной нос, глубоко и долго втягивая воздух. Потом подбегал к Гене, и они пару секунд смотрели друг на друга.
- Гена! А почему твоя собака не лает?
- Лает? Дядя! Видать, ты сильно головой-то ударился! Скажешь тоже! Хех! - Гена засмеялся ухающим добрым смехом и зашагал дальше. - Слышь, барбос, дядя что говорит. Ты лаять должен! Хех!
Пес остановился. Гавкнул. Лай был глухой, скучающий. Мотнул головой. Снова тяфкнул и побежала вперед.
- Ну что, доволен? Надо тебе - вот он и лает. Только зачем? Ну да ладно. Лупо! Глянь, что впереди! Ушел там другой дядя или нет?
Собака сорвалась и умчалась вперед.
- Постой! Пущай бобик возвернется сперва. Давай отдохнем чуток. - Гена оперся о палку. Прищурился, цепко меня осматривая. - Как дела, дядя?
- Вроде нормально.
- Обосрались все буквально! - заухал Гена.
Из леса выбежал Лупо. Сел рядом с Геной.
- Ога, ога. Понятно. Ладно. Ладно... - забормотал дед.
- Гена! Что происходит?
- Лупо, покажи ему.
Собака подошла и уставилась прямо в глаза. Голову заломило. Меня закружило, мир вокруг рассыпался как калейдоскоп и собрался заново. Вот только пес и Гена исчезли.
Опушка леса. На земле сидел голый калека. Да какой! Обрубки рук и ног, обрезанные уши, черные дырки вместо глаз. Коричневатая в рубцах кожа по всему телу съежилась. Меня передернуло от отвращения. Но оторвать взгляд не получалось, и в голову полезли мысли, что сие существо - не получалось назвать это человеком - нуждается в срочной помощи. Пересиливая тошноту, шагнул вперед и... мир снова рассыпался, а через секунду рядом, опершись о палку, улыбался Гена.
Горло сдавило, пот лил градом.
- Ч-что эт-то б-было?!
- Известно, что! Даже такому тупице удалось научиться разговаривать с Лупо. Бобик столько раз пытался! Только не обижайся, дядя. Вылечим. И головушку подлатаем. Совсем она у тебя пустая сейчас. Все забыл. Но ничего. Идем, еще шагать и шагать.