- Гена! А что ты про доспехи говорил? Туплю я. Поясни еще раз.
- Дядя, ты уж понял, что железки эти непростые. Про то, как они работают, у Дранго спросишь, коли решишь учеником его сделаться. Кстати, тут тебе и решать надо. Если надумаешь, здесь и оставайся. Дранго как вернется, все тебе расскажет и покажет. Силы в этих доспехах немалые, хех. Да и проживешь ты с ними, поди, раз в сто дольше, чем так.
Я округлил глаза.
- Чего?!
- Харю-то не разевай! Слушай. Всех тонкостей не знаю. Но одно скажу. Снимать эти доспехи тебе нельзя будет. Если решишься, почитай, всю жизнь в них и ходи, - Гена ухмыльнулся и кивнул Лупо. - Бобик! Покажи ему.
Пес подошел... и - вот чего я точно не ожидал! - лизнул меня в нос. Лег, положил голову на колени и посмотрел в глаза. Я интуитивно расслабился. Поток образов захлестнул. Красивый, атлетически сложенный мужчина, голый по пояс, бугры мышц по всему телу. В руках палка. Вокруг него трое - низкорослые, накаченные. На лицах маски. Мужчина двигался резко, скупо, но легко и плавно. Ну точно танцор! Несколько секунд, один удар ногой, два взмаха руками, и он раскидал троих как кукол, не переставая хищно улыбаться. В чуть прищуренных глазах сверкало удовольствие и азарт. Видение исчезло.
- Кто это?
- Дранго.
- Что с ним произошло?! Кто его покалечил?
- Ты еще не понял? - Гена заухал. - Доспехи его и покалечили. Понимаешь, дядя, непростые они, ой непростые. Железки проникают в самое нутро. Сливаются с потрохами. И каждый раз, как снимаешь, кусочек себя р-раз и нету! Поначалу фигня, незаметно! Но со временем... Недоделаны они еще. А Дранго у нас озабоченный. Все усовершенствовать пытается. Чтобы, значит, можно было снимать и надевать как одёжу. Но вот результат пока... херовенький!
Я ошарашено хлопал глазами.
- Да, дядя, с головушкой у тебя покамест беда. Память железяки-то вернули, но вот мозгами шевелить ты, поди, разучился. Ладно, пойдем. Есть тут, кто подсобит.
***
Больше всего он боялся, что выбранный старший решит пойти за ней. Он понимал, что их что-то связывает. Но пока не мог точно определить, что именно. А понял только когда первый раз встретил нового старшего. Он так удивился, а потом испугался того, что понял, что страх взял вверх. Буквально на несколько секунд, но он сильно устыдился того, что сделал. И потом долго приходил в себя. Навалились сомнения. Он даже думал все отменить, но потом рассудил, что такое решение нужно принять вместе с новой старшей, когда все закончится. Во всяком случае, у нового старшего тоже должен быть выбор. Это ему жестко объяснили. Сначала он противился, но спорить со старшими было бесполезно. Он был рад и тому, что их план одобрили и даже помогли с болванчиком.
***
Шли мы минут сорок. А может и больше. Я монотонно переставлял ноги, и зеленющая трава, бьющие по глазам цветы, приземистые жирные кустики проплывали мимо, оставляя равнодушным, словно я перелистывал страницы скучного учебника. Поверх красок начали всплывать картины из прошлого. Вот я гуляю с отцом. Мне лет пять. Ранняя весна. Еще лежит снег, но кое-где он уже подтаял, и текут ручьи. Вот папа находит кусок коры, отламывает тут и там, и в руках у него лодочка. Мы пускаем кораблики. Вот моя первая встреча с женой. Мы гуляем по центру Питера. Вечер, всё в огнях. Канун Нового Года. Мы идем через мост от Дворцовой к стрелке. Посередине моста нас вдруг кидает навстречу друг другу. Ее чуть обветренные, но горячие ждущие губы. Тело прижимается ко мне. Вот мама. Она уже почти не узнает меня. Вот отец. В инвалидной коляске в слезах. Дочка. Первый класс. Мы ведем ее с женой и гордимся, какая у нас умная и красивая девочка.
Что-то не то! Я все прекрасно помнил, но чего-то очень важного не хватало. Будто я листаю старый фотоальбом с чужими фотографиями и не понимаю, зачем мне всучили вырезки посторонней жизни.
- Эй дядя. Ты опять, что ли, вольтов словил? Хлебало то не разевай! Не видишь, пришли мы.
И точно. Поля кончились, впереди высился лес. Нет, не просто лес, а Лес. Такого я не видел даже на картинках и в кино. Здоровенные стволы казались переплетением толстых веток. Одни выглядели шершавыми, все в буграх, с жесткой коричнево-зеленой корой. Другие - гладкие, словно металлические, блестели на солнце. В глубине виднелись и совсем странные, словно трубы, поросшие мхом. Перекрученные, они тянулись вверх. За деревьями высотой в полтора-два метра стояла шеренга повыше, потом еще выше и еще. Вдалеке верхушки исполинов достигали облаков.
Казалось, из них сотворили гору, таким правильным конусом росли деревья. Ни листьев, ни иголок. На самом верху ветви, составляющие ствол, раскручивались, утончались, и сплетались вновь с соседними. Над головой колыхалась похожая на паутину ячеистая крыша.
Из леса нам на встречу вышел эльф. Я моргнул. Нет, натурально, эльф! Точнее, эльфа! Как в книгах и фильмах, которыми засматривалась дочь лет десяти-двенадцати. Я пялился на чудо, а Гена громко и радостно воскликнул:
- Привет, тётя! Встречай гостей!
Фу, как грубо! Но Генина дерзость нисколько не тронула дивное создание. Она кивнула, грациозно махнула рукой в сторону леса и скрылась между деревьев. Сердце бешено забилось, и я поскорей опустил взгляд - настолько легким и прозрачным было ее платье.