Выбрать главу

государственной формации, процесса, завершившегося созданием УГВР, тогда нашей

самостийницкой политике пришлось бы теперь, пожалуй, ссылаться на прошлое и в

противовес московско-большевистскому отношению, т.н. правительству УССР,

выдвигать

как

представителя

украинской

государственности

традиционное

правительство в эмиграции. Другое дело, кто тогда должен выполнять эту роль:

правительство УНР, или напр., УДП (Украинское Державное Правление) с 1941 года. Но

этот вопрос здесь не будем рассматривать, потому что такая потребность не актуальна.

Но подпольная государственная формация и революционный высший

государственный орган Украины - УГВР, которая существует и действует в Украине как

политический факт и фактор, имеет огромное преимущество над эмиграционными или

традиционными правительствами, как для самой революционной борьбы, так и для

международного положения украинского дела. Было бы лишним это здесь шире

доказывать.

Для кого мало весит и кого мало убеждает значение и необходимость развивать

освободительную политику и революционную борьбу в самой Украине, тот пусть

посмотрит, какой вес, и какое значение в современной мировой политике имеют

аналогичные факторы других народов, какую оценку находят те факторы в политике

чужих государств. Это же на наших глазах под конец войны и после ее окончания разные

эмиграционные правительства, которые активно поддерживали союзников во время

войны и снискали себе значительные позиции, – получили со стороны тех же союзников

многочисленные акты, которыми подрывалось или ликвидировалось их значение и роль.

А взамен политика их союзников-великодержав старается ценой их падения (или

ослабления) получить себе влияние и позиции по отношению к политическим процессам

и силам, которые существуют и действуют на родине этих эмиграционных правительств.

Основанием такого отношения западных великодержав к эмиграционным и местным

факторам порабощенных народов, кроме мотивов политической тактики против СССР,

есть консеквентный (последовательный) и холодный реализм их политики в отношении

этих народов. Рассчитывая на то, что рассматриваемые порабощенные народы должны

сыграть в международных событиях реальную роль как силовые, а не только

пропагандистские факторы – политика великодержав оглядывается прежде всего на то,

что происходит в тех странах, на то развитие событий, которые там происходят, и на те

силы и факторы, которые формируют местную действительность. Сегодня для них

имеют большее значение даже слабые, проблематичные взаимоотношения с

окружающими местными факторами, чем поддержка преданных им союзников –

эмиграционных правительств. С политической точки зрения это не является ни

неверностью союзникам, ни неблагодарностью, а просто-напросто трезвый

политический реализм, который считает субъектом политических факторов именно

народ как целостность, то есть его главную, действующую на своей территории часть, а

не эмиграционный осколок.

Такие "международно-политические показательные лекции" необходимо

слушать и учить украинским эмиграционным политическим силам, в частности тем,

которые слишком «оторвались от земли» политической истины (т.е. истины, что народ в

освободительной борьбе должен руководствоваться прежде всего задачами и

потребностями этой борьбы) и слишком полагаются на помощь внешнего мира, а, глядя

на чужие политические горизонты, берут для оценки нашей политической проблематики

чужие критерии и меры, выработанные для других, отличных политических ситуаций.

На тех примерах, которых так много дают нынешние мировые события, можно легко

убедиться, что и в чужой трезвой политике "высокого класса" такая политическая

проблематика, как у нас, расценивается теми же критериями и мерами, которыми

пользуется и наше "доморощенное" революционный движение. Может, потому и легче

будет найти общий политический язык.

Наблюдая позиции (с одной стороны краевых, а с другой, эмиграционных

политических факторов других народов, отношение к одним и другим западных