совместном фронте. Некоторые отрицательные последствия разделения сил на два
отдельных, совершенно не координируемых, ни в политическом, ни в организационном
отношении фронта компенсируются аналогичными сложностями, с которыми столкнутся
большевики. Например, в политическом плане большевикам тяжело будет привести к
общему знаменателю борьбу с такими взаимно противоположными врагами: с одной
стороны приходится перелицовывать московских противников призывом к российским
империалистическим настроениям, а с другой стороны, надо бы противоположными
лозунгами отгонять ветер от парусов национально-самостийницкой борьбы.
Проблематичность этой концепции двух отдельных и разделенных
антибольшевицких фронтов обусловлена неукротимым империализмом москалей.
Поскольку они не хотят ограничиваться своей собственной территорией деятельности –
русской этнографической территорией и русской национальной средой, а все время
пытаются вмешиваться в дела других народов, навязывать им свою волю и выступать,
как начальник, то это естественно вызывает острую реакцию и противостояние.
Но этот вопрос имеет более глубокие корни и более широкое поле деятельности,
а не ограничивается только противостоянием московских антикоммунистических сил
против порабощенных Москвой народов и их освободительной борьбы. Основным
вопросом является то, с каким усилием действуют внутри русского народа
империалистические мотивы, с одной стороны, и антикоммунистические – с другой.
Когда империалистические тенденции проявляются сильнее и доминируют над
антикоммунистическими даже среди тех московских факторов, которые считаются
крайними антикоммунистами, то это вообще ставит знак вопроса над ценностью
российского антикоммунизма для всеобщего антибольшевицкого фронта. Тогда его
нельзя причислять к факторам, для которых уничтожение большевизма является
первоочередным, жизненным делом, и которые на такой основе могут найти общий язык
с другими антибольшевицкими силами. Московский антикоммунизм можно скорее
сравнить с оппозицией в других государствах, которая относится негативно к
правительству и его политике, но трактует такие расхождения как чисто внутреннее
дело. Когда заходит речь об антибольшевицкой борьбе немосковских сил, которая
направлена не только против коммунистической системы, но одновременно против
российского империализма, тогда московские противники коммунизма обычно
оставляют в стороне свою враждебность к коммунистическому строю и режиму, и вместе
(или параллельно) с большевиками защищают империалистические позиции.
Рассматривая все эти сомнения и противоречия, вынуждены считать российский
противокоммунистический
потенциал
сомнительным
фактором
в
общей
антибольшевицкой борьбе. И все-таки, активизация этого фактора на отдельном, чисто
российском фронте, в российской среде и на московских землях – и целесообразна, и
полезна. Даже слабые антибольшевицкие действия в самой Москве, которые минируют
главную базу врага, имеют важное значение. Предпосылкой позитивной оценки акции в
этом направлении является то, что она не будет проводиться за счет какого-либо
послабления национально-освободительных, антиимпериалистических сил и действий.
Какие же выводы для самостийной политики и национально-освободительной
борьбы выплывают из определенной нами оценки российского антикоммунистического
фактора? Первый, главный вывод был уже подан – это обязательное полное
размежевание московских антикоммунистических сил и акций от национально-
освободительных движений угнетенных Москвой народов. Придерживаясь этого
предусловия, можно позитивно относиться к московским антикоммунистическим
действиям, проводимым в русской среде и на российской территории. Прежде всего,
надо пытаться направить московские антикоммунистические силы к активной борьбе
против большевицкого режима на коренной российской территории, за власть в самой
России. Так как нероссийские, национально-освободительные силы имеют возможность
влиять на возникновение московских противорежимных действий и усиливать их, то