– Спи, – пробормотал он сонно, – потом повторим.
Амаррка окинула его ненавидящим взглядом и прошипела:
– Ты даже не представляешь, что с тобой сделают за это! Ты даже не представляешь, кто я, грязный шакал!
– На эту ночь ты моя рабыня, – невозмутимо отрезал мужчина и добавил, сурово сдвинув брови: – Обычно я женщин не бью, но ты, похоже, нуждаешься в хорошей порке. Твой хозяин тебя распустил.
– Шлюхин сын! – Эсмиль изловчилась и плюнула ему в лицо.
И тут же сильнейшая пощечина буквально снесла ее с кровати. Девушка в одно мгновение слетела на пол, больно ударившись о некрашеные доски. Голова загудела, по скуле медленно разливалось онемение.
Будто не веря, ясновельможная госпожа и наследница Дома Маренкеш дотронулась пальцами до горящей щеки и уставилась на незнакомца ошарашенным взглядом. Тот спокойно стряхнул одеяло, укрылся и ровным голосом произнес:
– Раз тебе не лежится в кровати, будешь спать на полу. А утром я прикажу выдать тебе тридцать плетей за оскорбление благородного лэра.
С этими словами он спокойно развернулся и уже через пять минут захрапел.
Эсмиль осталась сидеть на полу, голая, избитая, изнасилованная, с застывшими в глазах слезами ненависти. Гнев и ярость клокотали в ее душе. Поднимавшийся от пола сквозняк заставил вздрогнуть всем телом. Какое-то украшение на шее мешало, вызывая желание почесаться. Девушка до боли стиснула зубы и огляделась. Все, чего ей сейчас хотелось, это убить мерзавца, пока он не проснулся и снова не набросился на нее.
Длинный меч в потертых ножнах привлек ее внимание. Встав на ноги, она похромала к колченогому стулу, на котором он лежал, и с недоумением уставилась на странные завитушки из черненого серебра, украшавшие ножны. То, что это буквы, Эсмиль догадалась, вот только она, знавшая все языки Южного континента, так и не смогла прочитать эту надпись. Символы на ножнах были ей незнакомы.
Судя по всему, незнакомец прибыл издалека, с Северного материка, теперь девушка в этом не сомневалась. Чья-то злая воля свела их вместе в этом третьесортном борделе, где она, амаррская аристократка, вынуждена против воли удовлетворять его похоть. Едва сдерживая бушующую внутри ярость, Эсмиль протянула руку и крепко ухватилась за рукоятку меча. Осторожно потянула, чутко прислушиваясь к ровному дыханию за спиной. Меч легко заскользил, появляясь из ножен.
– Не тяжело? – раздался почти над самым ухом насмешливый голос.
Девушка вздрогнула от неожиданности и застыла. Меч со звоном выпал из ее рук.
– Я не пойму, тебе жить надоело? – требовательно произнес мужчина, заставляя ее повернуться к нему лицом. – Знаешь, что бывает с рабыней за попытку покушения на лэра? Тебя же вздернут на главной площади этого городка и с живой спустят шкуру. Ты сумасшедшая?
– Это с тебя живьем спустят шкуру! – Эсмиль дернула плечом, вырываясь из мужских рук. К ненависти и злости добавилась досада на собственную глупость. – Я амаррская аристократка, меня обязательно будут искать, а когда найдут, я прикажу казнить всех, кто участвовал в этом фарсе!
Незнакомец окинул девушку непроницаемым взглядом и хмыкнул. Затем легко заломил ее руки за спину и толкнул на кровать. Ноги Эсмиль подломились. Она была всего лишь избалованной наследницей знатного Дома, привыкшей к мужскому поклонению и обожанию. И никогда ни один мужчина не смел даже косо смотреть в ее сторону. А сейчас она вдруг четко осознала, что этот странный незнакомец не похож на ее рабов, что он намного сильнее и опаснее даже самого опытного аскара, ведь аскар пусть и воин, но привязанный, преданный своей хозяйке всей душой. И что с этим мужчиной ей не справиться в одиночку.
Она уже не сопротивлялась, когда он заставил ее залезть на кровать. Сделав вид, что смирилась, Эсмиль обдумывала дальнейшую тактику. Выход был только один: дождаться, пока незнакомец уснет, и попытаться найти хозяйку борделя. Как подданная Амарры, она будет обязана встать на защиту знатной госпожи, попавшей в беду.
– Надеюсь, ты успокоилась? – проворчал мужчина, разворачивая девушку к себе спиной и прижимаясь бедрами к ее обнаженной попке.
Эсмиль застыла, ощутив его твердое орудие, вполне готовое к бою.
– Ладно, – он зевнул, – два раза подряд для девственницы – это слишком. Подожду до утра. Надеюсь, утром ты будешь покладистее, чем сейчас.