Она кивнула, ожидая продолжения.
— Короче говоря, мне пришлось сделать вынужденную посадку на какой-то поляне, на самом краю Национального парка Сибола. Пока я садился, правый мотор зачах, а радио сдохло.
— Боже мой! — Андреа почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах.
Он откусил еще от одного бутерброда.
— Ничего страшного. Однако мне пришлось совершить прогулочку в двадцать миль при почти нулевой температуре, чтобы добраться до ближайшего городка, Магдалена, — это было довольно интересно. Особенно если учесть, что предыдущим вечером я не ужинал, а утром не успел ничего проглотить.
Андреа непроизвольно зажмурилась. Я могла его потерять.
— Как же вы добрались до Альбукерке?
— На автобусе.
— Вы шутите? Неужели никто не вылетел за вами на самолете?
Он покачал головой:
— Нет. Был слишком сильный ветер. Кроме того, в Магдалене, куда я добрался, все телефонные провода были сорваны.
— Да это же чудо, что вы живы! — воскликнула Андреа. — А как же ваш бедный самолет...
Он по-доброму засмеялся.
— Не волнуйся, я летал на самолете компании, а он застрахован. Страховка покроет весь ремонт. Мой «Бичкрафт» — прогулочная машина.
— А-а. — Она почувствовала себя страшной дурой. Но ведь в его жизни столько всего, незнакомого ей.
— А ваш босс, оценит он, что вы рискуете жизнью, выполняя его задания?
— Какой босс?
— Мистер Рейнольдс, или кто там у вас. Владелец компании, который вас нанял.
Он засмеялся, вернее — захохотал от всей души. Она снова увидела во всей красе его белозубый рот и поняла, как неиссякаема его любовь к жизни. Удовольствие от созерцания этого человека было так велико, что отдавалось в ее сердце почти болью.
— Что тут смешного? Я не понимаю.
— Дорогая, если бы на суде вы внимательно прослушали список того, что у меня осталось, вы бы заметили там фирму «Авиаперевозки Рейнольдса». Одну из тех, которыми я владею.
Эта новость настолько ошеломила ее, что она проглотила свое виски одним обжигающим глотком. Что правда, то правда — в первые два часа судебного заседания она не очень-то слушала обвинение: сам подсудимый настолько завладел ее вниманием, что ей пришлось заставить себя сосредоточиться.
— Кейси сказал совершенно определенно, что неделю назад вас наняли пилотом.
— Ну, скажем так: я сам себя нанял, потому что эту работу я люблю больше всего.
— Я думала, что недвижимость и акции — ваше самое любимое дело.
— Так оно и было в течение многих лет. — Его взгляд стал жестким. — Но тюрьма помогла мне взглянуть на это дело иначе. Пока я в ней находился, я стал презирать оголтелое стремление к наживе, царящее на Уолл-стрите, да и у нас тоже.
Ну что ж, подумала Андреа, после того как его осудили за мифическое мошенничество, нет ничего удивительного в этом выводе. Сейчас важно другое: после мучений, которые он перенес сегодня, ему нужен хороший, крепкий сон. Он должен спать несколько часов, чтобы разгладились наконец эти морщины у глаз.
Он выпил, сколько хотел, и съел все до крошки. Когда она снова заглянула ему в глаза, то увидела в них лукавство вместо прежней жесткости. Значит, я могу уйти, подумала Андреа.
— Чего еще пожелает Ваше высочество, прежде чем отправится почивать? — спросила она шутливо.
— Я вкусил хлеба и испил вина, — сказал он торжественно, — а теперь я возжелал ТЕБЯ. — В одно мгновенье он схватил ее за руку и усадил себе на колени, она успела только пискнуть от неожиданности. Обняв девушку за талию, он крепко прижал ее к груди.
Побуду с ним еще минутку, подумала Андреа. Она зарылась носом в его шею, вдыхая запах свежевыбритой кожи и пробуя эту кожу на вкус.
— Благодарение Богу, ты жив, — сказала она, не понимая, что произносит это вслух.
— Благодарна ли ты Богу настолько, чтобы спать со мной? — Этот прямой, без обиняков вопрос вернул ее к действительности; она попыталась соскользнуть с колен, но его руки зажали ее, как тиски. — Спала ли ты с мужчиной? — продолжал он. — Была ли влюблена?
Андреа онемела от этой манеры спрашивать, как на допросе, хотя могла бы к ней и привыкнуть.
— Да.
— Что именно «да»? — Губы его сжались напряженно.
Играя его волосами, прикрывающими шею, Андреа начала неторопливо рассказывать:
— Я не была с мужчиной в постели, если ты именно об этом спрашиваешь. Но я влюбилась в Марка еще на первом курсе колледжа. У него была мать-инвалид, она нуждалась в уходе, им нужна была живущая в доме экономка. Слава Богу, мне было уже восемнадцать лет и меня не могли отдать очередным «родителям». Марк дал объявление в газету, и я взялась за эту работу, потому что она давала мне кусок хлеба и крышу над головой. Кроме того, вечерами я была свободна и могла ходить в школу.