Он ответил не сразу.
— Нет, — сказал он тихо. Какое-то мгновенье его руки лежали у нее на плечах, потом он отодвинулся.
Андреа чувствовала, что отчуждение с его стороны — скорее эмоциональное, чем физическое. Но он словно бы отвергал ее, воздвигал преграду, не давая никаких объяснений. Она старалась себя убедить, что ей пора к этому привыкнуть, но душевная боль становилась невыносимой. Какого же нервного напряжения мне стоит эта приятная улыбка, думала она, когда я готова залиться слезами.
— Мы с ребятами будем заниматься так, как вы нас учили, — сказала она, — а вам — успеха в ваших делах, какими бы они ни были.
— Андреа...
— Да? — она ухватилась за малейшую возможность поговорить с ним, что-то узнать.
— Увидимся через неделю, — сказал он и ушел.
Когда дверь за ним закрылась, сердце ее словно сжалось в комок. Он хотел ей что-то сказать, в этом почти нет сомнений, а потом передумал. В чем же причина?
Раньше Андреа слышала выражение «жить в вакууме», но не понимала его значения. Но когда ей пришлось прожить неделю без Люка, она поняла смысл этих слов. Вокруг была пустота, сама Андреа недовольна жизнью, будущее ее пугало. Она бросалась к телефону каждый раз, когда он звонил у нее в кабинете или дома, ожидая услышать голос Люка, а позже ругала себя за эту веру в мечту, которой не суждено сбыться.
Вечером в пятницу, вернувшись из своей поездки в больницу, Андреа увидела машину Дорис у дома. Андреа припарковалась позади нее, и обе одновременно вышли из машин.
— Дорис, какой сюрприз! Ты давно меня ждешь?
— Около часа.
Лицо Анди вытянулось.
— Боже, извини. Почему же ты не остановила меня, когда я спешила в больницу? Мы бы назначили время встречи.
— Проблема возникла, когда ты уже ушла. Я решила тебе все рассказать, даже если придется ждать целую ночь.
Что-то случилось с Люком? У нее тотчас закружилась голова.
— П-п-плохие новости?
— Лукас Гастингс жив-здоров, если ты об этом. — Дорис всегда умела читать ее мысли. — Давай войдем в квартиру, и я все расскажу.
Пока подруги шли по дорожке к дому, домовладелица Мейбл не отрываясь смотрела в окно. Делая вид, что не замечает ее, Андреа отперла дверь, зажгла свет в комнате и пригласила Дорис сесть.
— Я думаю, что сесть нужно тебе, чтобы не упасть, — заметила та.
— Не могу, когда я нервничаю, я стою или хожу. Скажи, в чем дело.
— Короче говоря, дело в Марго Слоан. — Дорис вздохнула.
— Я могла бы догадаться.
— Нет, Андреа. Ты и половины не знаешь.
— Она хочет от меня избавиться.
— Пока только пытается, — последовала загадочная фраза.
— Расскажи толком. — Андреа перестала шагать по комнате.
— Начнем с того, что источник достоверный, на сто процентов.
Они обе выдохнули:
— Бетси.
— Ты знаешь, — продолжала Дорис, — что она приходит ко мне посидеть с детьми по пятницам, когда мужа нет в городе, а мама тоже не может. Сегодня она пришла ко мне очень расстроенная, и мне стоило большого труда заставить ее рассказать обо всем.
— Она была расстроена еще тогда, когда мать запретила ей ходить на волейбол.
— Дело гораздо серьезнее, Андреа. Марго написала письмо в Объединенный церковный совет с просьбой уволить тебя. Причем с волчьим билетом, чтобы ты никогда больше не была священником.
— Ч-ч-что?!
— Она, видно, вынашивала эту мысль давно. Вы вместе с отцом Полом взяли Лукаса на работу и этим вложили оружие Маргошке в руки. А позже она видела твою машину около его дома; не спрашивай меня, как она сама туда попала, этого мы не узнаем. Но она сделала свои выводы.
Андреа была так огорошена, что не смогла ничего ответить.
— Одно из ее обвинений заключается в том, что ты якобы пренебрегаешь своими обязанностями: например, был случай, когда вы с экс-арестантом катали детей на самолете, подвергая их жизнь опасности.
— А она не понимает, что своим доносом бросает тень и на отца Пола? — Злость Анди быстро перерастала в ярость.
— Она никогда не скрывала, что считает отца Пола пустым местом, а тебя — заправилой. Мечтает убрать и тебя и его.
— У нее что — нет ничего святого?
— Я думаю, эта женщина не в себе. Но она идет напролом, и этим опасна. Она обратилась в высшую инстанцию; пишет, что тренер наших подростков имеет пятно в биографии в виде тюремной отсидки, и требует, чтобы его отстранили от должности еще до соревнований.
— Никогда я этого не позволю!
— Это еще не самое худшее. Она требует скрупулезного изучения твоей биографии.
— За что она меня так ненавидит? — Андреа приросла к месту.