— Здравствуйте, вижу вы без питомца. Вам надо записаться на приём или требуется только консультация?
— Мне-бы посетить кое-кого.
— Ваш питомец у нас на стационарном лечении? Назовите его кличку, — она пододвигает к себе клавиатуру.
— Его зовут Юто и он не совсем питомец, — на ее вопросительный взгляд показываю пальцем на верх. Надеюсь здесь есть хоть один Юто, имя всё-таки очень популярное.
Она видимо понимает в чём тут дело, и опустив глаза показывает на одну из дверей.
— Третий этаж.
Ну что ж отлично. Иду в указанном направлении. За дверью начинается лестничный пролёт. Поднимаюсь на третий этаж, за дверью расположенной на лестничной клетке небольшой тамбур. У второй двери сидит мордоворот и копается в телефоне. Увидев меня не встаёт, а только удивлённо спрашивает:
— К кому?
— К тебе, к кому-же ещё.
Пока он удивлённо хлопает глазами, одним плавным движением делаю шаг к нему. Получив одной ногой опору, быстр, но резко бью носком ботинка бугая в подбородок. Ботинки у меня специально утяжелены, так что от удара охранника немного подбрасывает. Но он тут же закатив глаза грузно плюхается на стул. Нокаут. Поправив бессознательное тело, чтобы он не упал со стула вхожу в охраняемую дверь.
Впереди коридор с нескольким дверями. Рядом вешалка с халатами для посетителей. Накидываю один на плечи, ещё парочку сворачиваю и беру с собой — пригодятся если этот запачкаю кровью. Приоткрыв дверь заглядываю в первую палату. На койках вдоль стен — три перебинтованных тела. Тут мимо. Иду по коридору и ищу одноместную палату. В самом конце коридора нахожу искомое. Помимо пациента в помещении врачи и медсестра. Довольно симпатичная и одета очень откровенно, видимо выполняет не только медицинские функции. Врач машет рукой и недовольно бурчит: — выйдите из помещения. Достаю из кармана электрошоковый пистолет и стреляю в него и медсестру. Два тела корчатся в судорогах и падают мне под ноги. Лежащий на койке мужчина средних лет приподнимается на локтях и начинает что-то искать под подушкой. От его движений прикрывающая его простыня сползает и вижу что его тело от шеи и ниже покрыто затейливой цветной татуировкой не оставляющей ни кусочка чистой кожи за исключением кистей рук. Не даю ему возможности выхватить пистолет, молнией метнувшись к койке и нагнувшись над ним хватаю его за запястья. Моя скорость и реакция благодаря действию таланта гораздо выше чем у обычного человека. Вытянув его руки делаю ими волнообразное движение и тут же резко тяну на себя. От этого кости в его руках вылетают из суставных сумок. Это приём мне показал мой дядя, так действуют когда необходимо лишить противника возможности пользоваться руками. Тут же опережая его крик готовый вырваться из широко открытого рта бью ребром ладони под кадык. Сильно, но нежно чтобы не убить, а только лишить голоса. Удар достигает успеха вместо пронзительного крика он издаёт лишь приглушенное сипение. Обращаю внимание, что за всё недолгое время потасовки он не сделал ни одного движения нижней частью тела, похоже он парализован, видимо получил травму позвоночника. Ну и поделом, пару недель не сможет ничем пошевелить, пока под действием нановакцины нервные волокна не восстановятся. Судя по татуировкам он занимает не последнее место в бандитской иерархии так что наверняка получает самое лучшее и прогрессивное лечение. По этой же причине на нём нельзя применять нейросчитыватель. Бандиты опасаясь за свои секреты могут развязать настоящую войну, и тогда вся информация о моей деятельности дойдет до отца, а мне этого бы не хотелось.
Ну и ладно есть старинные способы допроса. Обшариваю лежащее на полу тело врача и достаю из его кармана пишущий стилус. Придвинув к кровати стул сажусь у изголовья бандита. Прижимаю острый конец стилуса к ямке под глазом и ласково говорю:
— Мне нужна информация о том кто это сделал, получив ее я уйду понятно?
Тараща от боли и испуга глаза мужик что-то утвердительно хрипит.
— Вы знаете кто вас разгромил? Опиши его.
Мне приходится прислушиваться к его неразборчивому шёпоту.
— Да ты понимаешь, малявка что мы с тобой сделаем? Да я…
Перебиваю его сильнее вжав стилус в глазницу, так что глаз начинает вылезать наружу.
— Ты сейчас как миленький отвечаешь на все вопросы и я ухожу, или молчишь как великий дух, и я тоже ухожу но с твоими глазами, ушами и языком в кармане, а ты после этого месяц будешь сидеть в темноте и тишине пока не приживутся новые и твои замы по-тихому грохнут тебя не дожидаясь выздоровления, так что давай без сложностей.
— Ладно, ладно…
Ослабляю нажим, он начинает быстро говорить:
— Это был парень, — скосив на секунду глаза на меня, продолжает, — примерно твоего возраста. У нас как раз в банях был “субботник”. Охранник на входе послал его и он словно взбесился, парой ударов выбил из него дух, хотя это был Юто большой, а он крепкий парень. Дальше он прошел через все помещения. И сколько бы человек ему не противостояли он раскидывал их. Оки и Хайимели ранг мастеров, но он буквально разорвал их на куски, на него не действовали никакие их техники. А сам он чем больше наших побеждал тем быстрее и сильнее становился, но похоже терял над собой контроль. Когда он ворвался ко мне в кабинет, я хотел предложить ему денег, но он даже не стал меня слушать, а просто поднял в воздух и разорвал пополам.
Столь длинное предложение, видимо, было слишком для его травмированного горла, поэтому он прервался и судорожно закашлялся.
Хм, разорвал его пополам, я откинула простынь прикрывающую нижнюю часть тела главаря. Там был биомеханический протез. Понятно, он киборг, вот почему выжил.
— Опиши его.
— Пацан, лет пятнадцати — шестнадцати на вид, глаза пустые, на лице никаких эмоций, волосы темные и склеены сосульками, очень худой, не понятно откуда в нем такая сила.
Ладно, я получила что хотела. Резким ударом ладони в лоб с одновременным толчком внутренней силы вышибла из бандита сознание. Он тяжко откидывается на подушку, и только по едва слышному дыханию можно судить о том что он всё-таки жив. Ну пора идти. Надо проанализировать полученную информацию. Подходу к окну и раздёргиваю шторы.
С высоты третьего этажа открывается вид на задворки клиники. Стены соседних зданий и самой больницы смыкались в узкий двор колодец. Задний дворик был отгорожен довольно высоким, сделанным из гофрированного металлического листа, забором от узкого проезда предназначенного по всей видимости для проезда коммунальной техники. Прикидываю расстояние, вроде всё должно получиться. Окно не открывается, да и к тому-же судя по зеленоватому блеску стекло бронированное. Но на этот случай у меня есть пара трюков. Прижимаю к стеклу раскрытую ладонь и позволяю силе свободно струиться по моей руке. Почувствовав что выпустила достаточное количество и она обволокла значительную часть поверхности стекла начала делать ладонью ритмичные хлопки. Всё быстрее и быстрее ускоряя ритм. Через пару минут когда моя ладонь для обычного человека, наблюдай бы он со стороны, слилась бы в размазанную тень, стекло не выдержало, покрылось сетью трещин и спустя мгновение осыпалось, водопадом сверкающих в лучах света осколков, наружу.
Взобравшись на подоконник группируюсь и накачиваю силой мышцы ног. Резко оттолкнувшись перелетаю в длинном прыжке внутренний двор клиники и приземляюсь на верхний край забора. Тонкий металл, с жалобным стоном и скрежетом, сминает и выдирает из креплений, но всё-таки он гасит мою инерцию. Спрыгиваю с искореженной конструкции и бегу по переулку.
Попетляв по узким проходам, успокаиваю дыхание. Одергиваю одежду и как ни в чем не бывало выхожу на заполненную людьми улицу. На сегодня добыто информации достаточно, так что нет необходимости идти ещё куда-нибудь. К тому-же местное преступное сообщество и так достаточно взбудоражено недавними событиями, следует дать им передохнут, иначе они могут решить что против них работает какая-то организованная сила и залечь на дно. От туда их будет гораздо труднее выковырять.
Размышляя подобным образом иду к ближайшей станции метро. Иду по улице мимо какой-то грязной забегаловки, это даже не здание, а какая-то средневековая повозка. С одного края торчат, сейчас поднятые вверх, оглобли, за которые тянет хозяин этого убожества при перемещении. Один борт повозки откинут и видно что за ним скрывается мобильная кухня. Сам-же борт одновременно является и прилавком и столешницей. Под ним стоят высокие стулья. А сверху из парусины натянуто что-то типа козырька с которого свешиваются короткие, немного покачивающиеся от ветра, куски ткани, на которых кривовато и аляповато намалеваны символы “еда, горячо, вкусно, дёшево, лапша, суп, сезонное предложение”. Удивительно, но услугами этой адской колесницы кто-то пользовался, большая часть табуретов была занята. Невозможно представить такую картину в каком-нибудь клановом квартале. Готовить еду на улице запрещено всеми существующими в мире санитарными правилами, дезинфекции посуды, тары и самого “повара” наверняка никогда в жизни не проводилось. Да и подозреваю что своё хрючево этот вредитель, я пригляделась, обряженный в аж серый, от покрывающей его в несколько слоёв грязи от брызг масла и соуса из котлов и сковородок, поварской робе, готовит изо дня в день в одной и той же посуде никогда не убирая вечером остатков, а просто досыпая утром свежих ингредиентов. Пока я с омерзением смотрела на это убожество что-то кольнуло внутри меня, не успела сосредоточиться на своих ощущениях как меня отвлекло громкое карканье. Подняв взгляд увидела сидящего на проводах проходящих над улицей громадного, иссиня чёрного ворона.