Отец Борис воззрился на меня крайне недоумённо.
- Что, простите?
Я повторил. Мне почему-то показалось, мой собеседник начал подозревать, что я сумасшедший. Впрочем, сказать это сыскному воеводе прямым текстом он не мог, а потому лишь пожал плечами.
- Не знаю, чем вызван ваш вопрос, Никита Иванович, но – да, я абсолютно уверен, что старик был мёртв. Когда я пришёл, его душа уже была рядом с Господом. По просьбе родственников я прочитал необходимые молитвы, как того требуют наши обычаи.
- А потом? Старика должны были отвезти на кладбище и там захоронить?
- Да, но на этот счёт семья уже ко мне не обращалась. Его должны были предать земле на третий день, как и полагается.
- А он не мог… не знаю, спать, быть в коме, впасть в летаргию?
Удивление на лице священника было настолько явным, что мне стало неловко.
- Никита Иванович, вы задаёте странные вопросы. Поверьте, существует масса отличий спящего человека от уже почившего. Возможно, вам следует сходить к медику, дабы он разъяснил вам их. Но, поверьте, никто из нас не стал бы читать заупокойную молитву над живым человеком. Безусловно, я проверил тело, и, поверьте, к моменту моего визита старик был мёртв минимум часов двенадцать, а то и больше.
- Благодарю, святой отец. Это всё, что я хотел выяснить.
- Могу я узнать, зачем вам понадобилось подтверждение смерти несчастного старика?
- К сожалению, сейчас нет. Я веду следствие, порученное мне лично государем, и не имею права разглашать детали.
- Я понимаю. В таком случае всего хорошего, Никита Иванович.
Я попрощался с отцом Борисом и отправился искать Митьку. Тот был найден уже у ворот собора – пытался продать двум мужчинам азиатской наружности верёвку от лаптя в качестве то ли сувенира, то ли оберега. Моё появление сорвало сделку века – я извинился перед иностранцами, дал нашему младшему сотруднику подзатыльник и потащил за собой. Мне в голову пришла ещё одна идея.
В голове продолжал настойчиво звучать голос Шмулинсона: «Запретите им воскресать, Никита Иванович! Запретите им воскресать». Легко сказать, кстати… как будто я мог это контролировать. К тому же у меня осталось всего два дня, а у нас, помимо пошлых частушек на заборах, появились ещё и чудом ожившие покойники. Дело значительно усложнилось. И кстати, похоже, это всё-таки одно дело, а не два.
Я думал зайти к Гороху и изложить ему мои соображения, но потом решил, что пока рано. Вначале нам самим хорошо бы понять, что происходит. Мы с Митькой направились домой.
***
Яга нас уже ждала. Митьке вручила тарелку с ужином и выдворила его в сени, меня усадила за стол. Меня просто распирало от желания поделиться информацией, но бабка была непреклонна: сначала еда, разговоры потом. Я наворачивал картошку с грибами из горшочка, наша эксперт-криминалист продолжала хлопотать у печи.
- Бабуль, может, вы тоже присядете? Ну неудобно же, я тут ем, а вы всё время на ногах.
- Ох, Никитушка, да я-то что? Я из дому не выхожу, где ж я могла устать? А ты весь день по городу ноги оббиваешь, тебе сил набираться надо. Али забыл, что через два дня государь от нас доклад потребует?
- Да уж забудешь тут, - прочавкал я. Бабка выставила на стол здоровенный пирог с луком и яйцом.
- А вот пирожок малый, Никитушка.
- Малый?! Бабуль, мы им со стрельцами поделиться можем – и ещё останется!
- Да им-то я уж отнесла. Вот как раз и самовар поспел…
Я отрезал нам с бабкой по куску пирога и придвинул себе чашку чая.
- Пока пьём, я вам буду рассказывать. В общем, как бы это помягче изложить-то… бабуль, в городе покойники воскресают! Причём это уже не единичный случай, их таких уже трое.
- А кто третий-то?
- А вот за этим, бабуль, к нам приходил Абрам Моисеевич. Купец Мирошкин заказал ему гроб на умершего отца, а потом пришёл и сообщил, что уже не нужно, потому как батюшка его воскрес. Нет, ну это нормально вообще?!
Я вкратце пересказал Яге историю, услышанную от Шмулинсона. Бабка даже по чай свой забыла от удивления.
- И знаете, главное, что он от меня требует? «Запретите им воскресать»! Как?! Я что тут, привратник между мирами, что ли? Бизнес у него, видите ли, загнётся! Да мы сами скоро загнёмся от таких новостей.
- Да уж… - Яга тяжело вздохнула. – Прав ты, Никитушка, не единичный случай сие. С пса всё началось, тут мы ещё как-то могли отделаться. Но остальные двое?
- Особенно Груздев меня волнует. Лежал себе человек пятнадцать лет в земле – а дай-ка, думает, встану посмотрю, как там сынок мой, бестолочь. Заодно и пару заборов разрисую, так, что ли? Бабуль, нам надо срочно выяснять, кто это делает и с какой целью. Причём понимаете ведь, в чём проблема? Если бы упыри были кровожадные – полбеды, с ними проще. Но эти-то от живых людей неотличимы!
- Тут, Никитушка, я тебе не помощник. Может, Ванюша Полевичок что присоветует… ты съезди к нему, привет от меня передай. Хороший он, завсегда поможет. Да токмо я и сама не разумею, а надо ли нам копать это дело, участковый?.. От собаки хозяину радость одна, безвременно ведь пёс сей умер, лихими людьми отравлен был. Насчёт Груздева ничего не скажу, но вот Мирошкин – знала я его немного, душевный был человек. С внуками нянчился, невестку никогда словом дурным не обидел. Любили его. Ежели он, прости Господи, воскрес – так плохо разве?
- Бабуль, мне нужно знать, кто и зачем это делает. Ведь не сами же они, особенно собака. Даже у вас нет мыслей насчёт предполагаемого исполнителя, а это значит, что в городе действует сила, непонятно на что способная. А если этот фокусник нам тут армию упырей завтра под шумок поднимет – отбиваться будем? Я вот не хочу снова отделение от оживших мертвецов оборонять, одного раза хватило.
Мы помолчали, занятые пирогом.
- Никитушка… а вот ещё что я подумала. Ты к Ванюше Полевичку-то поедешь, но не лишним было б ещё могилку Митрофана осмотреть на предмет разного. Не Митьку же посылать, он мертвецов страсть как боится…
- Это и мне в голову пришло, вот только, боюсь, не успею в оба места. Может, стрельцов отправим? Пусть Филимона с собой возьмут – да и вперёд.
- А на кой ляд им Филька? Сами не найдут, думаешь?
- Ну так, пусть родителя почтит… - я неопределённо развёл руками.
- Да уж, почтит, - хмыкнула Яга. – Родитель евойный по городу шастает да на заборах непотребщину пишет!
- Это нам и предстоит проверить.
- Раскапывать думаешь?
- Не знаю пока, бабуль… не знаю.
***
Мы могли и не надеяться, что этот вечер будет спокойным. После чая я раскрыл блокнот и постарался хоть как-то систематизировать сведения, полученные нами в ходе расследования. Первоначально дел было два – два больших прямоугольника. В первом заборы, во втором – собака. Затем я нарисовал от них две стрелки, ведущие к третьему прямоугольнику, в который вписал Митрофана Груздева. По всему выходило, что дело-то одно, и расследовать его надлежит комплексно.
С заборами проще: изловим Митрофана – и это дело можно закрывать. А вот что делать с начавшейся в городе эпидемией чудесных воскрешений, я пока не знал. Главный вопрос мучил меня по-прежнему: кто – и, главное, зачем – это делает? Поднять из могил собаку, старика и давно почившего храмового дворника. Чушь какая-то.
Сосредоточиться мне не дали. Во двор влетел гонец от государя и доложил, что Его Величество желает срочно видеть сыскного воеводу. Настолько срочно, что пешком не получится, а потому не был бы я так любезен взгромоздиться на коня и проследовать на царское подворье. Можно подумать, у меня есть выбор. Я встал из-за стола, одёрнул китель и с блокнотом подмышкой вышел во двор.
- Ты уж езжай, Никитушка, разберись, чего там у государя приключилось, - напутствовала меня Яга. Я пожал плечами:
- Вариантов у нас всего два, бабуль: или художества на царском заборе, или опять воскрес кто-то. Первое отпадает – он действует строго по ночам.
- Ох участковый, не шутил бы ты так…
Я обнял бабку на прощание. Мне и самому было не до шуток. Забегая вперёд, скажу, что в конечном счёте я оказался прав.