- А ведь верно, что все, кому охальника ни опиши, сразу Фильку представляют! Не так уж мы и ошибались, - подвёл итог государь. – Но кто ж знал-то!
- Никто не знал, Ваше Величество, потому что ну сами подумайте… невозможно это! Пятнадцать лет человек в земле лежал – и нá тебе! Самый странный, кстати, случай из всех четырёх.
- Здесь всякое возможно, Никита Иваныч, - Горох развёл руками. – По делу тебе ничем помочь не могу, а мешать так тем более не стану. Действуй согласно намеченному плану. Вы опергруппа моя верная, токмо на вас я в таких делах положиться могу.
Я кивнул. Мне показалось, что царь хочет сказать что-то ещё, но он промолчал, лишь подлил нам обоим тягучей сливовой наливки из графина.
- Ваше Величество, поздно уже, пора мне. Да и вас супруга заждалась, думаю.
- Давай по последней, участковый, за здоровье. И отпускаю тебя с Богом.
Мы выпили. Я поставил на стол пустую стопку и встал. Царь тоже поднялся, отечески обнял меня за плечи и даже перекрестил на прощание. Лишь у самых дверей, провожая меня, он вновь тихо заговорил.
- Никита Иваныч, найди того, кто это делает, да пред очи мои поставь.
- Найду, Ваше Величество. Во всяком случае, буду стараться.
- Найди, - голос царя странно дрогнул. – Ксюшкин отец ежели встал, то сама Ксюшка… что ж?
Я его понял и лишь беспомощно опустил взгляд. Лучше бы воскрес кто угодно другой, но только не Николай Степанович – лишнее напоминание о последней, бессмысленной и неправильной, но такой бескорыстной любви нашего государя. Мне вновь стало невыносимо грустно.
Если честно, я надеялся, что он её забыл.
- Ты не смотри на меня так, Никита Иваныч. То дело прошлое, и я уж женат безвозвратно. Ни о чём не жалею, Лидочку мою люблю и готов на всё, чтобы ей со мной хорошо было. А токмо… безвинно ведь сгинула девка, не должно так быть. Поставь мне этого колдуна бесстыжего, пусть Ксюшку поднимет. Отпущу, приданого дам, замуж пусть идёт – но пусть будет счастлива. За какие ж грехи перед Господом её прежде времени в могилу?
- Я сделаю всё, что от меня зависит, Ваше Величество, - твёрдо ответил я. Горох пожал мне руку.
- Иди с Богом, участковый.
Когда я вернулся в отделение, было уже около часа ночи. Митька дрых в сенях, из бабкиной комнаты раздавались заливистые рулады. Я даже позавидовал, если честно. У них обычный человеческий режим, а у меня… а ведь я начальник! Эх, ладно, чем жаловаться, пойду-ка я тоже спать. Всё равно эта горластая скотина опять заорёт ни свет ни заря.
Собственно, так оно и вышло. Когда я утром сполз вниз, бабка посмотрела на меня самым сочувственным взглядом. Не подумайте, после вчерашних посиделок у Гороха меня не мучило похмелье, просто хронический недосып ещё никого не доводил до добра.
- Никитушка, чтой-то мне вид твой не нравится. Накось, выпей, - Яга порылась на полках, достала какой-то пузырёк и накапала из него мне в стакан золотистой ароматной жидкости. Пахло травами и чем-то сладким.
- А что это, бабуль?
- Бальзам особый. Взбодриться поможет, - она улыбнулась. – Да ты пей, не бойся, али я травила тебя когда?
Я выпил. Жидкость разлилась по телу приятным теплом. На миг мне показалось, что уже осень. Да, именно осенью она и пахла – сухими степными травами и ветром. Буквально через пару минут головная боль отступила, и я почувствовал себя гораздо лучше – словно выспался на неделю вперёд.
- Полегчало, Никитушка?
- Так точно, бабуль. Спасибо. Но вообще нам с нашим режимом надо что-то делать, потому что это никуда не годится.
- Закончим дело – выспишься, участковый. Правда, на третий день от скуки взвоешь, - лукаво улыбнулась бабка. – А теперь давай-ка к столу.
***
После завтрака я начал собираться в путь. Ехать мне предстояло на речку Смородину – это около часа верхом от городских ворот. Именно там я предполагал встретить Ивана Полевика, давнего знакомца нашей бабки. Я с ним уже однажды виделся – когда приезжал за живой водой. Интересный тип, кстати. Яга говорит, он старше неё, но выглядит как мальчишка лет семи. Я бы в жизни не догадался, что этот забавный малыш силу имеет не меньшую, чем Леший или там, к примеру, Водяной. Воистину, иногда внешность бывает обманчива.
Пока я собирался, нагрянули стрельцы с докладом. Оказывается, Еремеев велел им идти на старое кладбище ночью, якобы так они с большей вероятностью обнаружат присутствие нечисти. Ребята честно выполнили задание: взяли Фильку Груздева под белы рученьки да при полной луне потащили его на могилу предка. Дьяк орал как резаный, пришлось вновь закатать его в ковёр и заткнуть рот. Впрочем, это, пожалуй, было единственной неувязкой всего мероприятия. В остальном у них всё прошло гладко: могилу Митрофана Груздева они нашли без проблем и честно проторчали там пару часов, дожидаясь хоть какого-нибудь сверхъестественного явления. Не дождались, решили копнуть, покойника в могиле не обнаружили. После чего с чистой совестью отправились в отделение, по дороге выгрузив дьяка у его дома.
Итак, Митрофан Груздев действительно воскрес. Нет, я мог и дальше продолжать закрывать глаза на очевидное и представить дело как вандализм (некто неизвестный похищает покойников из могил), но это было бы уже смешно. Ни у меня, ни у Яги уже не осталось сомнений: кто-то, обладающий достаточным могуществом, воскрешает людей. И не только людей – в конце концов, про Барбоса тоже не будем забывать.
Зачем – неизвестно, чем это нам грозит, мы тоже не знаем. Самое, наверно, дурацкое из моих дел здесь.
- Езжай, Никитушка, - напутствовала меня бабка. – Привет Ванюше Полевичку передай да совета его спроси. Он ведь, Ванюша, многое знает, что мне и не снилось даже.
- Всё сделаю, бабуль.
Она собрала мне с собой пару варёных яиц, несколько яблок, кусок пирога и флягу с водой и сложила это всё в сумку, которую я повесил через плечо. Затем я влез на коня, на прощание помахал всем присутствующим и выехал со двора. Я не оглядывался, но знал, что Яга обязательно перекрестит меня на дорогу.
У меня оставалось всего два дня (если считать сегодняшний), чтобы разобраться в этой странной истории с воскресающими покойниками. Я сильно сомневался, что успею, но, с другой стороны, мы и так делали всё возможное. Я сам, бабка, Еремеев с ребятами… все старались по мере сил. Да у нас и вариантов не было.
Мой путь лежал через восточные ворота. Дежурные стрельцы откровенно скучали, а потому попытались завязать со мной беседу, но я сослался на занятость и попросил просто выпустить меня из города. Они заметно огорчились, но ворота открыли, и я выехал на широкую пыльную дорогу. По ней мне предстояло целый час скакать до Смородины. Я пустил коня лёгкой рысью.
Снег давно сошёл, дождей не было, а потому дорога была сухой. Копыта моего коня выбивали из неё шлейф пыли, остававшийся позади. За время моего пребывания в сказочном царстве я стал держаться в седле гораздо увереннее, чем в первые дни, а потому мог себе позволить смотреть по сторонам. Красиво здесь. В который раз я подумал, как же сильно люблю это место. Я сделаю всё возможное, чтобы разобраться со свалившимся на меня делом, и верну Лукошкину его спокойную жизнь.
На деревьях вдоль дороги уже появились почки, на некоторых зеленела молодая листва. Воздух пах землёй и пылью. Я не доехал до излучины реки каких-то метров сто, когда прямо передо мной на дороге появился мальчуган в залатанной рубашонке. Конь встал как вкопанный, и я едва не вылетел из седла.
- Дядь, а дядь, дай фуражку померить!
Ванюша Полевичок собственной персоной. Я осознал, что по-прежнему в седле, а не улетел головой в ближайший куст, и перевёл дыхание.
- Уф… здравствуйте. Зачем было так меня пугать? – я сполз с коня и взглянул на Полевика сверху вниз. Глаза у него смеялись.