Противоположные двери распахнулись, и с гостиную вплыла боярыня Бодрова. Лариска следовала за матерью на некотором расстоянии. Я встал с дивана.
Бодрова приблизилась ко мне, ещё на ходу начиная тараторить на французском. Думаю, я хлопал глазами вполне красноречиво, потому что Лариска за спиной матери прыснула в кулачок, а потом тронула её за локоть.
- Maman, monsieur le détective ne parle pas français.
Эту фразу я, к счастью, понял и утвердительно кивнул. Боярыня распахнула глаза – она явно растерялась. Последовала пауза. Друг с другом в этой семье явно общались не по-русски. Вечная проблема знати. В конце концов, я в школе читал «Войну и мир», но там девятнадцатый век, а меня забросило несколько дальше. Похоже, проблема старше, чем я думал.
Наконец боярыня закончила соображать и отработанным движением сунула мне под нос руку для поцелуя, да так, что я едва избежал удара.
- Маргарита.
- Ивашов Никита Иванович, - я пожал ей руку, чем вызвал брезгливую гримаску на лице боярыни. Подумать только, сначала по-французски не говорит, а теперь ещё и руку целовать отказывается! В её глазах я выглядел как минимум пещерным человеком. – Простите, как вас по батюшке?
- Я знаю, кто вы. И оставьте эту старомодную чушь.
- Как скажете, - я пожал плечами. Бодрова мне уже с первых минут не понравилась. Она села в кресло, расправила юбки и выжидающе уставилась на меня. Лариска встала за спинкой кресла матери, я вернулся к своему месту на диване.
Нет, в целом я понимал государя, когда тот говорил, что с такой женой нет смысла думать о супружеской измене. Боярыня явно знала, что красива, и всячески это подчёркивала. К тому же я вполне допускал, что при должном освещении она выглядит старшей сестрой собственной дочери. Она была одета и причёсана на европейский манер, пышные груди едва не вываливались из глубокого выреза платья, корсет утягивал талию. По моим подсчётам, ей было лет тридцать пять, и минимум восемнадцать из них она состояла в браке. Интересно, всё ли её устраивает в их супружеской жизни, учитывая, что самому Бодрову уже за семьдесят, - почему-то некстати мелькнуло в моей голове. Здесь, кстати, подобные браки не то чтобы норма, но встречаются очень часто. Я вспомнил Мышкиных – ведь та же, один в один, ситуация, разве что боярин лет на пятнадцать моложе Бодрова.
Искоса рассматривая сейчас Маргариту, я не мог не сравнивать. У Мышкиных я не сидел вот так чинно, дожидаясь, пока нам принесут чай. Там боярыня рыдала у меня на груди, а потом вполне недвусмысленно попыталась улечься вместе со мной на лавку. Там какие-то непонятные старухи (мамки, няньки, кто они вообще?) завывали громче самой хозяйки, да и в целом было похоже, что вся жизнь поместья держалась на одном боярине. А здесь спокойно. В этом доме все умели держать лицо.
Две девушки внесли чай, расположили подносы на низком столике и так же бесшумно удалились.
- Мадам, сегодня днём ваша дочь сообщила нам, что ваш муж вчера не вернулся домой, и попросила заняться этим делом.
- Я в курсе, - Бодрова скривила пухлые губы. Разговора не получалось. Я не мог избавиться от ощущения, что она в поисках мужа рассчитывает справиться собственными силами. К тому же относилась она ко мне ничуть не лучше, чем сам боярин, я это видел по её лицу. Почему она вообще согласилась меня впустить?
Я хотел встать и уйти, мне своих дел хватало, но не мог так подвести Лариску.
- У вас есть предположения, где и с кем он мог вчера провести вечер?
- В городе с нашими польскими гостями.
- Вы уточняли у ваших польских гостей, так ли это?
- Да.
Она наклонилась, потянувшись за чашкой, и я демонстративно уставился в стену, дабы не любоваться её впечатляющим декольте. Боярыня, кстати, и не собиралась меня соблазнять, и оделась так, полагаю, исключительно по привычке, а в выражении её лица я мог уловить с десяток разных оттенков презрения к моей скромной персоне.
- Во сколько они расстались?
- В десять вечера.
- Куда пошёл ваш муж дальше?
- Не знаю.
Как видите, разговор у нас действительно не задался. Информацию приходилось вытягивать из неё буквально клещами.
- Я собираюсь узнать, не выезжал ли он из города.
Боярыня взглянула на меня, как на умалишённого.
- Мсье следователь, неужели вы думаете, что я этого уже не сделала? Мои люди ещё до полудня побывали на всех четырёх воротах. Мне достоверно известно, что мой муж не покидал город – ни через ворота, ни через подземный ход из поместья.
- Что за подземный ход?
Ей-богу, они стоили друг друга – Бодров и его жена. С ними обоими просто невозможно было вести конструктивный диалог.
Она пожала плечами.
- Самые знатные семьи в городе имеют подземные ходы за городскую стену – на случай чего-то непредвиденного. Эпидемий, пожара… вы же не думаете, что при необходимости бежать из столицы мы будем стоять в очереди к воротам вместе с чернью? Ворот всего четыре, а душ в Лукошкине много.
Я постарался пропустить мимо ушей этот высокомерный выпад. Женщина и так мне не нравилась. Тот случай, когда под блестящей внешней оболочкой скрывается гнилой характер. Познакомившись с ней, я уже не мог представить рядом с Бодровым кого-то ещё. Они и в самом деле потрясающе друг другу подходили.
- Я могу увидеть этот ход?
- Нет.
- Почему?
- Вы не член семьи.
- Я участковый милиционер.
- Это не имеет значения.
Беседа двух глухих, честное слово!
- Мадам, у меня складывается впечатление, что вы не хотите, чтобы я нашёл вашего мужа.
- Мсье следователь, я сомневаюсь, что вам это удастся. В моём подчинении как минимум больше людей, чем во всей вашей бригаде, включая сотню стрельцов Еремеева. Когда дочь предложила мне позвать вас на помощь, я опрометчиво согласилась, потому как у вас уже были успешные дела. Сейчас я вижу, что проку от вас не будет. Прошу простить нас за беспокойство. Выход вам покажут. Лариса, извинись перед господином следователем, что оторвала его от дел.
Боярыня встала, едва заметно кивнула мне на прощание и удалилась. Мы остались вдвоём.
- Простите, что вам пришлось это слушать. Она не всегда такая, правда. Просто она тоже очень переживает, - виновато улыбнулась Лариска.
- Поверьте, я ждал чего-то подобного. Лариса Павловна, если вы так хотите, чтобы этим делом занялся именно я, мне понадобится ваша помощь.
- Слушаю вас. Но недолго, мне нельзя находиться один на один с мужчиной.
- Понимаю, я быстро. Кто возит вашего отца по городу?
- Демьян, кучер. На конюшне его найдёте. Никита Иванович, если вы хотите допрашивать слуг, вам нужно успеть это сделать сегодня. Потом маман опомнится и запретит им с вами разговаривать.
- А конюшня где?
- Налево вдоль забора до конца, там увидите.
- Я понял. Спасибо, Лариса Павловна. Выход я найду, не провожайте.
Когда я вышел на крыльцо, уже почти стемнело. Конь мой, привязанный к столбику, топтался там же, где я его и оставил. Я прикинул, что пешком дойду ещё не скоро, поэтому отвязал его, взобрался в седло и поехал в сторону ворот. Аллея уходила вбок и тянулась дальше вдоль забора. По периметру уже зажгли фонари. Конюшню я нашёл легко, не заблудился, - одноэтажное здание с чердаком. Из приоткрытых дверей доносилось тихое ржание и хруст сена. На ступеньках сидели трое мужчин и что-то жевали, запивая квасом.
- Мужики, кто из вас Демьян?
- Я, батюшка участковый, - один из них поднялся, отряхнул крошки с рук о штаны. – А чего случилось?
- Я здесь по просьбе боярыни. Хочу задать вам несколько вопросов.
- Так это завсегда, ежели боярыня дозволяет. Спрашивай, батюшка воевода, что смогу – отвечу.
- Вы вчера возили вашего хозяина по городу?
- Чего ж токмо вчера, я при нём лет пять уж почитай как. Кожен день, как боярину куда надо, дык везу его. Вона и коляску, и коней могу показать.
- Спасибо, позже.
Кстати, хорошая мысль. Потом дам ребятам Фомы ориентировку, пусть поспрашивают, не мелькала ли в городе коляска боярина – она наверняка узнаваемая, а мне хотелось бы установить порядок его перемещений.